Сейчас же даже немного жалела: всадников пропускали без очереди, а вот всем остальным приходилось двигаться со скоростью улитки.

– Да что же так долго? – со стоном поинтересовался тучный купец. – В прошлом году здесь такого не было!

– Так это в прошлом году! – отозвалась сидевшая на козлах другой телеги бойкая старуха. – А в этом они для всех проверку устроили.

– Проверку?

Я успела пихнуть Теодрика локтем в бок, но его это не остановило.

– Много зверья нынче лезет в крепость, – прокаркала старуха, – вот и перестраховываются. Проверяют, человек ты или нет.

– Каким же образом, госпожа? – поинтересовался альфа, искренне изображая изумление. – Разве существуют такие способы? Звери, они ни серебра не боятся, ни святой воды.

Я ему даже на ногу наступила, чтобы перестал привлекать внимание, но куда там!

– Святой воды, может, и нет, – прищурила один глаз старуха, – но и на них есть своя отрава. Если человек выпьет, то ему ничего, а если же зверь, то оборотится он вмиг.

К сожалению, времени на долгие размышления у меня не было: мы уже были на мосту, почти в паре шагов от проверяющих на принадлежность к волчьему племени. Ладно, насчет пары шагов, возможно, я и ошибалась, но в остальном…

Недолго думая, я повисла на Теодрике и громко заявила:

– Ох, что-то мне дурно!

Для достоверности еще и закатила глаза. На самом деле мне даже не требовалось играть, как представила, что альфу рассекретят на входе в крепость, так волоски на коже встали дыбом, а сердце яростно заколотилось в груди.

– Что это с ней? – брезгливо поинтересовалась старуха. – Случайно, не чумная?

– Так жара сегодня невероятная, – объяснил за меня Теодрик, бережно прижимая к груди. – Любому может поплохеть.

– Знаем мы таких, которым все время плохеет! – отозвался мужик перед нами. – Вперед без очереди не пропущу!

– Так пропустите назад, – приказал альфа, подхватывая меня на руки. Мне бы начать отбиваться от его произвола, но это бы только подтвердило, что мы мошенники, желающие обмануть всю очередь. Поэтому я изобразила ветошь и со стоном повисла в его объятиях.

Легко лавируя между телег и идущих по мосту, Теодрик пошел против человеческого потока. Оказалось, что мы продвинулись не так далеко, даже до середины не дошли, поэтому спустя несколько минут альфа вынес меня прочь. Только когда мы снова оказались в лесу, подальше от главного тракта, поставил меня на ноги.

– Хорошо придумала, Ева, – похвалил меня он. – Я сам хотел предложить нечто подобное.

– То есть ты даже на секунду не предположил, что мне действительно стало плохо? – обиженно бросила я, сложив руки на груди.

– Ты теперь волчица, поэтому к духоте не столь чувствительна. Но по этой причине тебе нельзя проходить те ворота! – Он указал туда, откуда мы только что пришли.

– Это тебе нельзя проходить через те ворота! Пусть на мне как на собаке все заживает, я в зверя не превращаюсь, а ты – да! Что это вообще за зелье такое?

– Понятия не имею, – нахмурился Теодрик. – Это меня и беспокоит. Что еще люди придумали, охотясь на вервольфов?

– Они не охотятся, а защищают свою крепость! Это жест отчаяния.

– Дорсан тоже отчаялся, когда убивал волков? – сверкнул звериной яростью во взгляде альфа. – Что, думаешь, они делают с вервольфами, которые не проходят проверку на воротах? Отправляют на перевоспитание?

Нет, подсказал разум. Никуда они их не отправляют. Я была не настолько наивна, чтобы в это верить. Никогда не была. Но еще недавно я не видела в этом ничего ужасного, в смерти наших врагов. Они же тоже убивали людей. Человеческая армия представлялась мне паладинами во имя добра, небесными стражами Владыки, несущими знамя справедливого возмездия. Побывав на фронте, я поняла, что война – это кровь и разрушения. Это смерть. И никакая убежденность, уверенность в своей правоте или религия не способны оправдать насилие и убийство.