Ваня мешал Роману спокойно работать. Это и стало той непреодолимой стеной, которая выросла между молодым человеком и ребенком. Какой нормальный вожатый сможет вытерпеть постоянные драки в своем отряде? Роман и прозвал мальчика Волчонком за то, что тот не смог ужиться среди людей. Иногда он все-таки вспоминал, что мальчик один на всем белом свете, и ему становилось его жалко, но потом происходила еще одна драка – и Роман забывал об этом. Особенно сурово он наказывал Ваню, когда тот обижал девочек. Этого он простить не мог никому, хотя прекрасно сознавал, что в девяти из десяти случаев виноваты сами девчонки. Они доводили мальчика до того состояния, когда он распускал кулаки, и потом бежали жаловаться вожатым. Роман был уверен и внушал Ване, что девочек нельзя бить ни при каких обстоятельствах. Мальчик обиженно сопел и молчал. По глазам его было видно, что он не согласен с Романом. Именно этого он больше всего не мог простить Волчонку.

Сначала он просто невзлюбил Ваню, а потом его неприязнь перешла во что-то, похожее на ненависть.

Что касается девочек, то, по правде говоря, женский пол он и сам не очень жаловал. Даже с напарницами Машей и Ларисой у него сложились не очень теплые отношения. С самого начала он их немного игнорировал, а девушки этого очень не любят, и поэтому они в свою очередь и к Роману стали относиться с прохладой. А ему было все равно. Он возился с мальчишками и не обращал на косые взгляды напарниц внимания. И с девочками из своего отряда он не больно играл, будто даже стеснялся их немного, особенно когда они неслись к нему с какой-нибудь жалобой, называя его при этом по имени отчеству. Они упорно называли его Романом Сергеевичем, как он, смущаясь, представился детям в первый день смены. Мальчишки уже через три дня попросили у него разрешения называть его просто Романом и быстро перешли на «ты», а вот для девочек он так и остался важным взрослым дяденькой, хоть таковым и не был. Поэтому вожатый относился к девочкам не по-свойски, а так, как относятся к детям школьные учителя, с опаской и недоверием.

– Что ты опять натворил?

Ваня, как всегда стоял, насупившись, и с внутренним напряжением наблюдал за действиями вожатого. Словно тот мог его ударить. Роман еще раз подумал, что этого мальчика кроме как Волчонком, действительно, никак не назовешь.

– Сейчас тихий час, – продолжил допрос Роман, – что ты натворил такого, что Мария Васильевна привела тебя ко мне?

Роман спрашивал вяло, прекрасно сознавая, что мальчик отвечать не будет. Впрочем, все было ясно и так. За что еще могут наказать мальчика в тихий час? Только за то, что он не спал.

– Ну ладно, – Роман вздохнул так, словно Ваня совершил убийство, – если ты не хочешь спать, то не спи. Но мешать спать другим я тебе не дам. Стой здесь.

С этим словами он поставил мальчика в угол носом к стенке, а сам снова улегся в постель. Закрыл глаза. Услышал, как мальчик запыхтел и пошевелился. Роман готов был спорить на что угодно, что тот отвернулся от стены. Слегка приоткрыл глаза, чтобы удостовериться. Так оно и было. Ваня действительно отвернулся от стены. В другой раз Роман обязательно бы заставил его повернуться обратно, но сейчас не было сил. Он просто лежал и смотрел на Волчонка Ваню из-под прикрытых век.

В мальчике не было даже намека на раскаяние. Наоборот он был полон желания бороться со всем миром, населенным детьми и взрослыми.

Роман в десятый, наверно, раз подумал, что он ничего не знает об этом мальчике, кроме того, что он из детдома и зовут его Ваня Никаншин. Всегда ли он был сиротой или нет, этого Роман не знал. А знать бы хотелось. Может, тогда бы он смог поближе узнать этого мальчика? Понять его… Простить… Такой, в сущности, славный малыш! Однажды, когда во время одной из первых драк Ваня упал в кусты шиповника и его, истекающего кровью, но не издавшего ни стона, Роман отвел в медпункт и там чуть ли не с ног до головы выкрасил йодом. На обратном пути они разговорились. Роман понял тогда, что Ваню волнуют не только драки, а еще и многие другие прекрасные вещи. Например, герои войны, про которых давно не говорят даже на пионерских съездах. Впрочем, и самих пионеров уже давно не было. Остались только галстуки в шкафах бывших пионерских вожаков. А этого мальчика интересовали пионеры-герои. Те самые, которые боролись с фашистами. Но путь от медпункта до отряда оказался слишком коротким. Дослушать рассказ Вани Роман не успел, его закрутили обыденные вожатские дела, и потом он так и не смог вернуться к этому разговору.