Всё происходит слишком быстро, словно Гер хочет меня наказать за своеволие, показав, что удовольствие здесь получит только он. Замерев глубоко во мне, он выпускает семя и тут же откатывается на спину, отпуская меня. Неприятное ощущение, будто тебя использовали и бросили смешивается с пульсирующей неудовлетворенностью внизу живота, но я проглатываю его, понимая, что сейчас, когда волк расслаблен и доволен, мне легче всего попробовать установить с ним какую-то близость помимо физической.
Поэтому я гоню прочь неуместно взбрыкнувшее самолюбие и, развернувшись, ложусь ему на живот. Показательно ласково заглядываю в янтарные, подернутые негой глаза, перебирая пальчиками курчавые жесткие волосы на его могучей груди. Гер криво усмехается, всем своим видом демонстрируя, что ни на грамм мне не верит, но не гонит...Наоборот будто нехотя подносит руку к моему лицу, чертит пальцем линию по бровям, щеке, носу, задерживается на губах и отпускает, закинув обе руки за голову, и рассматривая меня из-под потяжелевших, полуопущенных век. Улыбаюсь ему, думая, с чего бы начать...
- Это твой постоянный дом? - кокетливо прикусываю губу и веду пальцем выше по его мерно поднимающейся груди, цепляя курчавые волоски колечками, пока не оглуживаю щетинистый квадратный подбородок.
- Нет, это схрон, - щурится Гер.
- М-м-м, а дом где?
- В стае.
Наши глаза встречаются - на языке у меня вертится миллион мгновенно возникших вопросов, и, судя по лицу Гера, все они бегущей строкой проносятся у меня в глазах, но вслух сказать что-то не то, после чего он оборвет разговор, страшно...
- А стая...- замолкаю, подбирая слова, - Не будет тебя здесь искать?
- Первые семь лун стае не до меня, - хмыкает Гер снисходительно, рассеяно погладив меня по голове, - Все разделились, ищут вас. Но на восьмую луну будет сбор, там посмотрим...Всё, землянка, спи. Слишком любопытная...
5. 5.
Когда я просыпаюсь в следующий раз, судя по веселым солнечным лучам, прорывающимся через щели, на улице уже за полдень. Гера рядом опять нет –только у очага валяется свежая тушка какого-то зверька, сильно смахивающего на земного зайца. Видимо, это любезно оставленный мне обед. Я сажусь на соломенном настиле, подминая под себя ноги, и рассеянно озираюсь по сторонам.
И что мне тут делать в этой крохотной землянке одной, когда даже на улицу показаться нельзя? Видимо, когда волк перечислял возможные причины моей смерти, он забыл упомянуть скуку…
Поразмыслив немного, встаю с настила и направляюсь к сундуку, наплевав на свои прошлые опасения. Постоянно ходить голой слишком непривычно и не комфортно, а это единственное место, куда Гер мог убрать мою одежду. То, что я нахожу внутри, заставляет меня крепко задуматься. Одежда моя, аккуратно сложенная, действительно оказывается сверху. И, кажется, ее даже застирали перед тем, как сюда убрать - на штанах нет засохших комков грязи, а футболка и вовсе зашита, хоть и криво, в районе плеча. Белье тоже тут, как и рюкзак, выданный мне конфедератами. Вот только он не один...
Порывшись, достаю еще три таких же...
Один совсем старый, выцветший, будто вечность тут лежал. А два почти свежих, совсем как мой...Обняв рюкзаки, оседаю с ними на земляной пол. Внутри шевелится что-то жгучее и темное, что я не в силах контролировать. Начинает мелко трясти.
За каждым из этих рюкзаков стоит жизнь такой же девушки, как и моя. Жизнь и смерть...
И каждая из них была, получается, здесь...с Гером.
Во рту собирается желчь, которую отчаянно хочется сплюнуть, в грудной клетке теснит. Нет, это не ревность...