И мне стало грустно. Кусочек чужой жизни, мелькнувший всего на миг, заставил остро почувствовать свое одиночество.

— Волчок! — не желая грузиться ненужными мыслями, громко позвала я, но вредный пес и не думал отзываться.

Постояв для порядка еще пару минут, вернулась к дому, оставила миску в сенях и захлопнула за собой дверь.

…Кровь была повсюду. На полу, на стенах, даже на стеклах окон. На уцелевших стеклах. Большая часть осыпалась осколками, и сейчас хрустела под моими шагами.

Кровь казалась неестественно темной, и ее было так много, что я почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Рука взметнулась к губам, душа на корню зарождающийся крик. Нельзя. Нельзя шуметь. Нельзя плакать. Нельзя выдавать свое присутствие.

Я давилась слезами и осторожно ступала по скользким плитам, понимая, что сейчас увижу, и одновременно надеясь, что не увижу ничего из того, о чем кричала душа. Это все сон, кошмар, неправда… Этого не может быть на самом деле. Только не со мной. Только не с нами…

Ночью поднялся ветер, и в доме похолодало. Сквозило из всех щелей и даже из-под пола.  

Я закуталась в одеяло и пыталась согреться. Тщетно. Хиленькое покрывало почти не давало тепла. Я вертелась, крутилась, искала удобное положение, но сон не шел. Крыся давно уже дрых на подушке, а мне не спалось. Мешали какие-то странные шорохи, стуки и звуки, раздающиеся под окном спальни. То ли завывания, то ли стоны. А может, и всхлипы. Похоже, местные привидения решили устроить для меня персональный концерт.

Я укрылась с головой и попробовала отвлечься. Скоро Новый год. Мандарины, конфеты, запах хвои... Надо бы елку найти. И какие-нибудь игрушки. И в магазин выбраться. А еще неплохо бы основательно проверить чердак, может, там чего интересное в старых коробках хранится? Кажется, в одной из них я даже посуду видела — что-то вроде красной керамики, нужно будет повнимательнее посмотреть, а то после Крысиного "набега" у меня только пара тарелок и одна кружка остались. А еще сарай во дворе есть, в него бы тоже заглянуть не мешало, вдруг что полезное обнаружу?

Под эти неторопливые размышления я и задремала.

Снилось что-то приятное, давно забытое. Теплые объятия, ласковые прикосновения, нежная истома...

Проснулась до рассвета, и, не открывая глаз, улыбнулась. Эх, если бы реальность могла подарить мне хоть малую часть ночных ощущений!

Я протянула руку, собираясь взять с тумбочки телефон, но вместо него нащупала густую шерсть, влажный нос, мохнатые уши...

— Волчок! А ты не обнаглел?

Бессовестный приблуда растянулся на моей постели и дрых без задних ног.

— Эй! Это моя кровать!

Я попыталась спихнуть беспардонного постояльца.

Тот дернул головой и придвинулся ближе. Разве что лапы на меня не закинул.

— М-да... И как это называется?

Желтый глаз открылся и посмотрел на меня с укором.

Казалось, пес недоумевает, чего мне не спится.

— Волчок, пошел отсюда! — не выдержала я. — Только кобелей мне в постели не хватало!

Во взгляде интервента мелькнуло удивление.

— Да-да! Убирайся!

Я попыталась столкнуть тяжелую тушу на пол, но сил не хватило. Волчок даже с места не сдвинулся.

— Ладно, не хочешь по-хорошему... Сейчас воды принесу и устрою тебе холодный душ!

Я завозилась, собираясь слезть с кровати, но Волчок лениво поднял лапу, уложил мне ее на талию и подгарнул к себе.

— Что за... Эй, отпусти меня! Немедленно!

От возмущения, я даже не сразу сообразила, что произошло. Волчок поднял морду, пристально  посмотрел мне в глаза и вздохнул. Натурально вздохнул! В темно-желтых глазах мелькнуло какое-то странное выражение, и мне вдруг показалось, что я слышу усталый мужской голос: — “Ну что ты суетишься? Успокойся и ложись спать. Рано еще”.