Всё как-то сразу навалилось. Усталость последних дней, утренняя обида на Гаспара и последующие «приключения», от которых у неё до сих пор ныло правое плечо и кружилась голова… Ей вдруг стало так жалко себя, хоть плачь.

– Ну что вы, что вы, – неловко сказал Гонсалес и с досадой похлопал себя по карманам в поисках отсутствующего носового платка.

– Вы же сами говорили, что в колледже не хватает рабочих рук, – заступился за неё Фуэго. – Из-за этой «аномалии Ланферро» всем портам и перевозчикам требуется всё больше прогнозистов, так что вам приходится выпускать их по ускоренной программе. Вы говорили, что преподаватели нервничают, а в колледже не хватает обслуги, секретарей…

– Ну, говорил, – был вынужден согласиться магистр. – Ладно, только не плачьте! Придумаем что-нибудь.

Он выпрямился, увидев направлявшегося к ним полицейского со значком инспектора. Дийна быстро вытерла слёзы, шмыгнула носом. Сердце у неё от страха ухнуло вниз. К счастью, Гонсалес представился первым, вызвав уважение представителя власти своей степенью доктора философии и другими учёными заслугами. Благодаря его заступничеству для Дийны всё прошло более чем благополучно. Когда полицейский обернулся к ней, Гонсалес заявил:

– Эта сеньорита работает в колледже вместе со мной.

– Как ваше имя? – только и спросил инспектор, листая блокнот.

– Дийна… Дийна Линарес.

От простого вопроса её обожгла паника. Соображение подсказало, что называть здесь имя Веласко явно не следовало. Ну а Линаресы – большое семейство, их в Оротаве полквартала живёт, так что, если кто-то захочет проверить её слова – милости просим.

Когда они втроём вышли из полицейского участка, на город уже спускался вечер. Небо на западе загорелось всеми оттенками золота, и слоистые скалы на мысу Тано погрузились в серо-лиловую тень. Фуэго, извинившись, поспешил к себе в гостиницу, чтобы, как он выразился, «привести себя в приличный вид». Дийна с магистром направились к подъёмнику, дорога к которому шла мимо крикливых вечерних дворов и лохматых пальм в воротниках из сухих листьев. Гонсалес в своей растерзанной одежде обрёл ещё большее сходство с пиратом (чудом уцелевшим в хорошей драке), но держался с завидным достоинством.

Когда они добрались до Эль Вьенто, Дийна затаила дыхание от предвкушения. Неужели ей наконец улыбнулась удача? Высоченные замковые ворота, потемневшие от времени и окованные железом, вызывали невольное почтение. Всем своим видом они будто говорили миру: «Даже не надейтесь». Гонсалес постучал в калитку, и маленькое окошко в ней тут же открылось. Угрюмый привратник, уже знакомый ей по предыдущему разговору, смерил их обоих подозрительным взглядом. Потом загремели засовы.

Проходя мимо ворот, она втянула голову в плечи, ожидая насмешливого «Ба! Это опять ты?», но привратник её, кажется, не узнал. Он стоял, скудно освещённый фонарём на Воротной башне, и держался с профессиональным равнодушием, словно это не он три месяца назад смеялся над её наивными попытками проникнуть внутрь. Его грузная фигура в своей неподвижной угрюмости напоминала горгулью, охранявшую это волшебное место.

– З-здравствуйте, – невольно вырвалось у Дийны.

Строго сжатые губы скривились в ухмылке:

– Добро пожаловать в Кастильо дель Вьенто.

Почему-то в его голосе ей послышался оттенок угрозы.

В сгустившейся темноте было трудно оценить красоту и размеры строений замка. Дийна и магистр с привратником стояли во внутреннем дворе, откуда через арку вёл проход в огромный замковый парк, а поодаль, за каштановой аллеей, высились башни главного здания.