– Каким образом? – удивился Ардан.

– А вот каким. Расстояние его от Земли известно, значит, в той точке, где мы его встретили, мы находились на расстоянии восьми тысяч ста сорока километров от поверхности земного шара.

– Ого, свыше двух тысяч миль! – воскликнул Ардан. – Куда же годятся перед такой скоростью поезда-экспрессы нашей жалкой планеты – Земли!

– Еще бы! – сказал Николь, взглянув на хронометр. – Сейчас одиннадцать часов, а мы покинули американский континент всего только тринадцать минут тому назад.

– Неужели же всего только тринадцать минут? – удивился Барбикен.

– Да, ровно тринадцать, – подтвердил Николь. – И если бы наша первоначальная скорость в одиннадцать километров оказалась постоянной, мы делали бы около двух тысяч лье в час.

– Все это прекрасно, друзья, – проговорил Барбикен, – но перед нами все еще стоит неразрешимый вопрос: почему мы не слыхали выстрела колумбиады?

Не находя ответа, все замолчали, и Барбикен принялся опускать ставень второго бокового иллюминатора. Эта операция удалась ему как нельзя лучше, и через открытое окно полился лунный свет, ярко озаривший внутренность снаряда. Экономный Николь поспешил погасить ненужный теперь газ, который к тому же только мешал наблюдению межпланетных пространств.

Лунный диск сиял с поразительной яркостью. Лучи, уже не задерживаемые туманной атмосферой Земли, струились через окно и наполняли снаряд серебристыми бликами. Черная завеса неба оттеняла яркость Луны, которая в этой пустоте, не рассеивавшей света, уже не затмевала соседних звезд. Теперь небо представляло совершенно особое, невообразимое для земного жителя зрелище.

Легко понять, с каким интересом рассматривали наши смельчаки ночное светило – конечную цель своего путешествия. Спутник Земли в своем поступательном движении незаметно приближался к зениту – математической точке, которой он должен был достигнуть примерно через девяносто шесть часов. Горы, равнины, весь рельеф Луны казался ничуть не крупнее, чем с любой точки земного шара, но в пустом пространстве свет Луны достиг ослепительной яркости. Диск сверкал словно платиновое зеркало.

О Земле, которая все дальше уходила от них, путники забыли даже и думать. Капитан Николь первый вспомнил о покинутой планете.

– Не будем неблагодарными. Наш последний взгляд должен быть обращен к нашей родине в минуту разлуки с ней. Я хочу еще раз увидеть Землю, прежде чем она совсем скроется из глаз, – сказал он.

Барбикен охотно согласился исполнить желание товарища и начал поспешно распечатывать окно в дне снаряда, откуда можно было наблюдать Землю. Подвижный диск, который при взлете снаряда был прижат к самому дну, друзья разобрали не без труда. Части его бережно расставили вдоль стен – они могли еще пригодиться. Тогда в нижней части снаряда образовался круглый просвет в пятьдесят шесть сантиметров ширины. Этот просвет закрывало толстое стекло толщиной в пятнадцать сантиметров, укрепленное медной арматурой. Снаружи к окну была прилажена алюминиевая ставня на шурупах. Шурупы отвинтили, болты ослабили, алюминиевая ставня отошла, и открылся вид на небо.

Мишель Ардан, став на колени, нагнулся над окном. Оно было темное, точно матовое.

– Что это! – воскликнул он. – Где же Земля!

– Земля? – переспросил Барбикен. – Да вот она!

– Как, эта узенькая полоска? Этот серебристый серп?

– Ну конечно, Мишель. Через четыре дня, в полнолуние, в тот момент, как мы достигнем Луны, Земля будет находиться в фазе «новоземелия». Сейчас мы видим Землю только в форме узкого серпа, который скоро исчезнет, и Земля на несколько дней погрузится в полнейший мрак.