Пару раз они останавливались на короткий привал, угрюмо глядели друг на друга, как в отражения, а затем молча вставали и продолжали тащить Рогла по своим же недавним следам. Не так уж он был тяжёл, тем более исхудавший после ранения, но постоянное сопротивление снега утомляло донельзя. Ночь казалась бесконечной, и лес – тоже. Но перед глазами были следы – захочешь, не заблудишься.

Когда ноги перестали увязать в сугробах, Млада даже не сразу поняла, что они вышли на прокатанную санями и вытоптанную дорогу. Хотелось сесть и никуда не идти весь ближайший день.

Они ещё немного перевели дух и двинулись вдоль широкой тропы. Дело спорилось гораздо быстрее, несмотря на усталость. Небо начало светлеть, и скоро облака на востоке вспыхнули огненным пупуром. Зарево утренней зари расплывалось всё больше, окрашивая серый ночной мир скупыми зимними красками. Зазеленела хвоя на ветках, зазолотилась тёмная сосновая кора. И всё вокруг окуталось лёгкой морозной дымкой.

Когда до лагеря осталось всего ничего, издалека, нарастая, раздался стук копыт по хрусткому снегу. Млада и Ведана одновременно обернулись. Шестеро всадников показались из туманной пелены, и чуть погодя их обогнал окрик:

– Млада! Эй, Млада!

Она только мгновение размышляла, куда можно деться, но эта мысль была загодя безнадёжной. Куда скроешься с сестрой и едва живым Роглом? Млада отпустила волокуши и, жестом приказав Ведане оставаться на месте, пошла навстречу всадникам. В голове отряда она разглядела Медведя. Надо же, не узнала по голосу.

Тот остановился, спрыгнул на землю и бросил поводья другому кметю.

– Здравствуй, Медведь… Какими судьбами? – Млада оглядела его, прищурившись.

Она уже знала, зачем приехал отряд. Не иначе князь отправил вслед за беглецами. Но Медведь как будто не расслышал её холодного тона, натянуто улыбнулся а потом глянул за спину и некоторое время разглядывал Ведану, присевшую у волокуш с Роглом. Прошло несколько мгновений ожидания – что он станет делать?

– Не прикидывайся, что не понимаешь, зачем мы тут, – лицо кметя вдруг стало серьёзным. – Князь хочет вернуть вас обратно. А уж почему вы сбежали, не объяснил. Сказал только, что пленников из темниц увели. Второй отряд он отправил по Южному тракту.

Надо же, предусмотрительный. Похоже, увещевания Бажана не помогли, и Корибут слишком сильно успел въесться в разум Кирилла. Теперь всё может стать слишком сложно, как будто и без этого каждый день приносил только радость. Путь по большаку закрыт в ближайшие дни, а плутать лесными тропами – время терять.

– А ты и спрашивать не стал, почему мы сбежали, – ворчливо пробурчала Млада и направилась к Ведане, раз уж сопротивление не понадобилось. – Не твоего ума это дело. Да, Медведь? Княже сказал – значит, надо ехать. Ловить и тащить назад.

– Я кметь и должен слушать своего князя. Иначе грош мне цена. Не нужно пытаться обидеть меня ещё больше, чем ты это уже сделала, – глухо проговорил Медведь и взял её за плечо. Млада сбросила его руку. Слишком грубо.

– Не трогай, не то я за меч возьмусь. Потом уводи, куда хошь. Силой, разумеется. Потом… А сейчас дай Рогла до лагеря дотащить.

Медведь быстро окинул взглядом вельда.

– Давай помогу.

Он легко подхватил мальчишку на руки и, кивнув своим безмолвным до сего момента спутникам, пошёл вслед за Младой. Немного помолчав, он всё же спросил, что случилось с деревней, и в его тихом, даже бесцветном голосе слышалась странная горечь. Млада пересказала ему всё, что знала. Рассказала о старосте и его жене, отметив, как дёрнулся у Медведя кадык и побелели губы. Рассказала о побеге Рогла и о том, что в лагере его считают виноватым во всём. Она понимала, что многого Медведь просто не возьмёт в толк, потому что вряд ли кто-то говорил ему о Забвении и Корибуте. Но кметь лишнего не спрашивал, слушал внимательно и казалось, этого ему достаточно. Ведана же только искоса приглядывалась к дружинникам, опасливо придерживалась Млады и молчала.