– Я слышал переговоры Землекопов. Недалеко от Благоденствия кто-то опять напал на инкассаторов.

Световой луч замер. Беловолосая стала прислушиваться к их разговору.

– Не оставлять же им? – вздохнул Вестник. – Деньги для них – лишняя обуза. Мы их и так кормим. А остальное – зачем?

Луч фонарика Беловолосой осветил внутренность багажника, когда с упаковкой «товара» было уже покончено. Вестник ловко обвешался рюкзаками.

– Там оружие не нужно, не бери, – бросила женщина. – Под землей нечего стрематься. Туто и не глыбоко.

Не дожидаясь ответа, она исчезла в черном зеве копанки. Сильвестр видел, как мечется облако света от её фонаря. Вестник посмотрел на Сильвестра. Лицо его на миг обрело вопросительное выражение.

– Не сейчас, – сказал Сильвестр по-русски. – Пусть она выйдет наверх. В этом лесу она знает ещё много «дыр». Они могут понадобиться нам.

Вестник коротко кивнул, прежде чем последовать за Беловолосой.

Она вернулась из «дыры» совсем скоро.

– Услал меня. Секреты у него. Та те секреты белым мелом по кирпичу писаны.

Выражение усталого довольства на лице чрезвычайно шло ей. Сильвестр ответил улыбкой, искренне стараясь не замечать теней у неё под глазами. А она, уверенная в значимости своих женских чар, с показной опаской посматривала на его автомат.

– Шо лыбишься, офицерьё? Дал бы мне на поживу толику порошку.

Сильвестр достал из кармана заранее оговоренную и приготовленную плату – деньги и порошок – и протянул ей. «Вихрь» он не снимал с предохранителя. Удерживал с нежностью, как грудное дитя, на сгибе левой руки.

– Та на шо мне столько денег? – на лице Беловолосой возникла заискивающая, подпорченная неуклюжим лукавством улыбка. – Та мне и половины много буде! Дай порошку побольше!

– Бери! – Сильвестр чуть ли не насильно сунул в её перепачканные угольной пылью руки две скомканные розовые бумажки и крошечный, хорошо запаянный целлофановый пакет.

Беловолосая оживилась. Евровалюта! А сумма! Целое состояние! Пакет же она, не разглядывая, сунула под комбинезон. Наверное, спрятала в карман шорт.

– Добренький, – она положила ладонь ему на грудь. – Може, ещё как подможешь женшыне. Чи шо?

– Отдай деньги мужу, – был ответ.

– Та зачемо? – она всё ещё пыталась казаться лукавой, играла глазами, стаскивая с себя перепачканный угольной пылью комбинезон. – Я сама могу распорядиться. Не хочешь любиться, так дай еще порошка.

Взгляд Беловолосой был так же навязчив, как затяжной, осенний дождь.

– Мой муж старый, бухает, бестолковэ, не зробляет. – Она зачем-то подмигнула. – Шо и премьи не будет? Подмогни, коханчик!

Где-то невдалеке заурчал экскаватор. Сильвестр на мгновение задумался. Ах, да! До окраины Благоденствия – коттеджного поселка, пригорода Пустополья – должно быть не более километра. Значит, рычат мотором друзья-Пастухи из бригады Лихоты, ковыряют черную землю, строят Божий храм. Работают основательно, будто сотню лет собираются грехи замаливать. Выходных, праздников, каникул не знают, а если таковые и случаются – крушат Пустополье ракетами ближнего радиуса действия.

Вороватое население этой страны жаждет войны, как голодный хлеба, как грешник спасения. А под шумок и мародерствуют. Тащат всё. Первая партия порошка, не менее сто двадцати граммов исчезла прямо из апартаментов Сильвестра в доме Лихоты. Обратиться за помощью непосредственно к хозяину показалось неразумным. Савва Олегович состоял в столь сложных отношениях с Господом Богом, так что предвидеть его реакцию на бизнес Сильвестра не представлялось возможным.

Вторая партия наркотиков была закамуфлирована под средства гигиены для детей ясельного возраста. Шифровались так, словно на хвосте уже сидел Интерпол. Не помогло. После долгих, трудоемких розысков, обгоревший жигуленок и пустые, оплавленные упаковки из-под памперсов в нём нашлись на одной из окраинных свалок Пустополья. Осмотрев пожарище, Сильвестр пришел к заключению: автомобиль курьера выжгли огнеметом, не освободив его от ценного груза. Пришлось менять схему работы.