– И все же, вы о них знаете и знаете, что боги меня ищут…

– Не мы знаем – духи знают. Они оказались слишком слабы, чтобы остановить смертельный снегопад. Они столкнулись с волей больших богов и выведали, почему те заметают дороги. Духи хитры и пронырливы. Даже самый могучий воин не способен справиться с быстрой и ловкой мухой. Не всегда и не везде сила побеждает находчивость.

– Ты говоришь мне о безразличии, Тарагупту, – усмехнулся ведун. – Однако обещаешь заботливость, словно печешься о близком друге или родственнике.

– Снег убивает нас, светлый воин. Скоро его насыплет по грудь, а непогода все не утихает. Еще немного, и олени будут не в силах докопаться сквозь толщу сугробов до травы, станут голодать и умирать. Коли олени, зайцы, лоси падут, на кого нам охотиться? Что будет есть наш род новым летом? Как нам и им передвигаться, если снега станет еще хоть немного больше? В нем завязнут все. Зверь не сможет ни охотиться, ни ходить от выпаса к выпасу. Никто из смертных этого еще не понял, но ведь мы шаманы, мы умеем смотреть дальше остальных.

– Ты знаешь, как это остановить?

– Завтра ты пойдешь к горе великанов. Когда боги увидят тебя, то сразу уничтожат. Когда ты умрешь, они успокоятся и разгонят тучи. Ветер уплотнит наст, и звери смогут выйти на охоту и на выпас, охотники вернутся к стойбищу, наш род наконец-то снимется со стоянки и уйдет в зимовье. И тогда всем станет хорошо.

– Ты так спокойно об этом говоришь, Тарагупту… – невольно поежился ведун.

– Ты ведь знал, на что идешь, светлый воин, – пожал плечами шаман. – Разве напоминание о близкой смерти остановит тебя на выбранном пути?

– Вообще-то, я ожидал немного другого, – признался Середин и решительно осушил миску с ядовито-горьким отваром. – Но ты прав. Смерть меня не остановит.

– Ты получишь для нее все нужное, – пообещал Тарагупту. – Отдыхай. На тебе знак нашего рода. Духи приняли тебя под свою защиту, тебе не о чем беспокоиться…

Шаман сдержал обещание. Середина накормили от пуза и вечером, и утром, дали с собой десяток копченых рыб, упаковав три штуки отдельно, в плоский мешочек. Так их было удобнее держать на теле, под одеждой – чтобы были теплыми, когда проголодается. Вместо русских, коротких сапог выдали меховые, высокие, почти до паха, и на завязках. Просторную малицу с капюшоном посоветовали надеть просто поверх прежней одежды, для пущего тепла. Чересседельные сумки и узлы шаман умело увязал на низких санях с массивными полозьями, выдал широкие, в две ладони, лыжи и гарпун с зазубренным костяным наконечником – не столько как оружие, сколько как палку для опоры.

– Доброго тебе пути, светлый воин, – Тарагупту помог закрепить на плечах и груди упряжь, соединенную двухсаженными постромками с санями. – Духи рода храброй росомахи вьются над тобой и помогут, насколько хватит их сил. Прощай!

– Прощай, шаман! – кивнул в ответ ведун. – Пусть удача навсегда поселится в твоей яранге.

– Когда умрешь, можешь возвращаться, – предложил Тарагупту. – Нашему роду пригодятся сильные духи-покровители.

– Не обещаю, шаман. Как повезет. Ладно, пошел… – кивнул Середин и двинулся в сторону реки.

Местные жители были правы: путешествовать по свежему снегу оказалось сущим адом. Даже широкие охотничьи лыжи проваливались в рыхлый, не успевший слежаться снег почти по колено, сани же ползли на брюхе: полозья не держали их совершенно. А крупные белые хлопья все падали и падали с сумрачного неба и, пожалуй, уже сейчас могли бы укрыть человека выше плеч, вынь он ступни из немудреных лыжных креплений. Но все же, пусть и медленно – идти получалось. За пару часов ведун выбрался из протоки на русло Печоры и повернул на юг, стараясь держаться ближе к берегу. Здесь снегопад был чуть слабее – часть хлопьев застревала в кронах.