Гарнизон жил тревожным ожиданием войны, которая готовилась тайно на генштабовской кухне вермахта под руководством Гитлера и его строптивых поначалу генералов при составлении плана агрессии против Советского Союза – «Барбаросса».

Уже вовсю шастали в приграничных полосах советской территории под видом рыбаков, грибников и собирателей ягод лазутчики, агенты, разведчики по заданию абвера и других спецслужб гитлеровской Германии, прощупывая редуты РККА.

В газетах и журналах, получаемых личным составом и семьями гарнизонников, привлекали карикатуры художников Кукрыниксов на боссов Третьего рейха и действия гитлеровцев на территории Европы. Центральные газеты «Правда» и «Известия» публиковали серьезные материалы о нацистских поползновениях.

Печатались и материалы из оккупированной гитлеровской Германией «гоноровой» Польши, которая готовилась чуть ли не вместе с немцами принимать парад победоносных германо-польских войск на Красной площади. Главнокомандующий польскими вооруженными силами – маршал Эдвард Рыдз-Смиглы перед войной рассыпался подобными благоглупостями, в частности, перед немецким военным атташе полковником Богиславом фон Штудницем на параде «Дня независимости» в Варшаве 11 ноября 1938 года…

Многие командиры и комиссары-политработники разделяли мнение ветеранов: Германия после Польши готовится воевать дальше на Востоке, а это значит – против своего главного противника в лице СССР. Но для Александра тупое ожидание войны было неприемлемо. Он активничал на службе, не забывая физически готовить себя к предстоящим битвам на зримых и незримых фронтах будущих баталий.

Как уже говорилось выше, сразу же по приезде на новую работу, а вернее – службу, сначала в качестве следователя, а потом оперативного уполномоченного Особого отдела НКВД, он активно поддерживал себя физическими упражнениями.

Утреннюю зарядку начинал с пробежек, а заканчивал гимнастическими снарядами. Не забывал он гантели, гири и мячи.

Однажды Шуреповы с дочерьми собрались отдохнуть на поляне рядом с сосновым лесом. Был теплый весенний день, через открытую форточку врывалось соловьиное сумасшествие. Казалось, все трели этих серых звонкоголосых пичужек слились в одну сплошную – серебряную.

– А вот и наш труженик, – усмехнулся Александр, когда все четко услышали вблизи серенького певца. Этот безумный соловей раскатисто и гулко, с дерева, стоящего у окна, дарил свою мелодию Шуреповым.

Жена Александра увидела, как в вещмешок супруг аккуратно укладывал детские игрушки, мяч, бутылки с водой и… пистолет.

– Зачем? – осторожно спросила она.

– На всякий случай – я вас должен защитить как мужчина: как муж и отец. Ты же мне об этом писала в первом письме. Я же АЛЕКСАНДР! – улыбнулся глава семейства.

– Неужели все так серьезно?

– Да, Саша, неожиданности могут быть в любое время и в любом месте. Мы живем в предгрозовое время и в окружении населения, которое ненавидит все советское, все русское, все православное. Как это ни прискорбно сознавать, но такова реальность бытия.

– Нас учили, что все люди – братья, что даже там, где нет людей, нужно оставаться человеком, – вздохнула Александра.

– Не пойму, о чем ты, Саша?

– Это я так.

– И я – так. Дело в том, что стволу я разрешу разговаривать только с врагами, которые попытаются посягнуть на наши жизни. Тех, кто отнимает жизнь у невинных людей, я называю нелюдями. С ними можно разговаривать только языком огня в непредвиденной обстановке. Для таких типов жизнь – мимолетный след горячего дыхания на холодном стекле.