– Что это? – спросил Агеев. – Какие-то черточки, схемы, стрелки, формулы.

– Это, Сергей Семенович, счетно-вычислительная машина, работает на электричестве, собрана из пяти сотен телеграфных реле, которая считает быстрее лучших вычислителей-математиков и не делает при этом ошибок. На мой взгляд, эта машина пригодна для шифрования и дешифрования сообщений. Обычно у шифровальщика уходит какое-то время, чтобы зашифровать сообщение и передать его по телеграфу, потом его принимают и расшифровывают, на что тоже уходит время. С момента начала шифрования и получения уже расшифрованного сообщения проходит определенное время, зависящее от величины передаваемого сообщения и квалификации шифровальщика. Ведь если пользоваться нынешними средствами шифрования, то решение Петербурга может прийти слишком поздно.

– Да, скорость сообщения между штабами имеет значение, – ответил Агеев, – а что ваша машина могла бы сделать?

– А вот что, – приободрился я, видя, что полковник задумался. – Практически обеспечивать диалог между, например, начальником штаба Варшавского военного округа и начальником Главного Штаба, причем шпионы, даже если они подключатся прямо к линии, ничего не поймут в абракадабре цифр. Коды менять несложно, для этого есть машина-программатор, использующая вот такие карточки, – я нарисовал заранее, как выглядит перфокарта[5]. Такая карта – как приказ машине выполнять действия в строгой последовательности. Кроме того, машину-вычислитель можно использовать для сложных инженерных расчётов, например в кораблестроении и для стрельбы на дистанции, когда цель не видна, например поставить вычислитель на батарее двенадцатидюймовок в каком-то из фортов Кронштадта, глубоко в каземате, и батарея успешно будет крупнокалиберные снаряды за горизонт швырять, причем не просто так, а накрывая движущуюся цель. Перед этим машина поможет составить таблицы стрельбы для артиллеристов, что с большой вероятностью обеспечит поражение цели. Да мало ли какие расчёты она способна выполнять – любые, где нужно оперировать огромными объемами цифр, и сделать это быстро, например, в статистических отчетах и переписи населения Империи.

– Очень интересно, Александр Павлович. Если вы не против, я сегодня же доложу Николаю Николаевичу, только перед этим встречусь с шифровальщиками, вдруг у них что-то подобное уже есть.

Агеев забрал мои документы и, спросив разрешения, взял с собой бумажки с чертежами и рисунками, обещав вернуть. Потом я поехал в Михайловскую академию, где узнал, что Панпушко на полигоне, оставил ему записку и попросил передать ее штабс-капитану по его возвращении и пошел к медицинским химикам. Меня принял Дианин, довольно приветливо, и сказал, что испытания препарата СЦ успешно продолжаются, сейчас его применяют при хирургическом лечении рваных и размозжённых ран, после их хирургической обработки и удаления пораженных тканей засыпают порошок внутрь раны, а потом обновляют присыпки при перевязках. Больные идут на поправку гораздо лучше, чем при обычном промывании карболкой и наложении повязки с той же карболовой кислотой. Я сказал, что остановился в «Астории», и попросил, если будут какие-то новости, информировать меня. Также я напомнил профессору о нашей договоренности относительно стажировки на кафедре двух-трех химиков из Москвы при условии, что я беру на себя их содержание. Дианин согласился и сказал, что сообщит приват-доценту Северцеву о его будущих стажерах. Я сказал, что они могут быть уже через три-четыре дня, и за время стажировки они должны будут освоить самостоятельный синтез СЦ, на мой взгляд, на это уйдет не более недели.