Умом понимаю, что попал в прошлое, но внутри всё противится принять данный факт. В руках у меня фотоаппарат, который мне вручил Казанов. Чувствую, что уже не первый раз мои пальцы сжимают подобную аппаратуру.

Никогда бы не подумал, что буду иметь дело с такой архаичной техникой. Был у меня цифровой фотоаппарат в выпускных классах школы, но тогда все уже переходили на мобильные телефоны с камерой.

– Ты как будто первый раз его в руках держишь, – усмехнулся Гиря, сворачивая на улицу с односторонним движением.

– А кажется, что только сегодня взял. Вы сами как оказались в Бейруте?

– Не уверен, что я тот, кто тебе ответит. Потерпи. Иваныч сейчас всё расскажет.

Через 10 минут мы остановились в узком переулке, где с трудом могли поместиться две машины на проезжей части.

Я вышел из машины и осмотрелся. Вокруг обветшалые трёхэтажные дома, слитые в одну улицу. Балконы верхних этажей висели на честном слове. Из стен торчали куски арматуры, будто сломанные рёбра. Но здесь было тихо.

На первых этажах лавки и мастерские. На одном из магазинов висела вывеска с облупившейся надписью по-французски. Зато из этой лавки исходил приятный запах свежеиспечённого хлеба.

По соседству продавали не что иное, как самую настоящую шаурму. Только здесь её наверняка называют шавурма.

– Идём. Посмотрим на твой корпункт, – позвал меня Гиря.

Я медленно прошёл в дом и начал подниматься по лестнице. Ноги практически сами меня несли. Я отчётливо знал, что служебная квартира находилась именно на третьем этаже.

Порывшись в рюкзаке, ключей я не нашёл. Подойдя к двери, понял, что они не нужны. Дверь распахнулась, и на пороге нас уже встречал один из бойцов.

– Проходите, товарищи, – пригласил он меня.

Квартира была двухкомнатная. Обшарпанные стены. В гостиной диван и большой рабочий стол, комод с телевизором. В спальне полуторная кровать, раскладывающееся кресло и два стула.

Первым делом я зашёл в ванную комнату. Умылся в раковине холодной водой, промыв рану на виске и смыв кровь. Заметил, что у меня на левом локте 2 шрама от пуль. Рассмотрел своё отражение в зеркале. Русые волосы, карие глаза, взгляд пронзительный, прямой нос и круглый подбородок. На правой щеке есть едва заметный светлый шрам в виде цифры один. Тело спортивное, подтянутое. Рост примерно под 180 сантиметров.

Переодевшись в чистую футболку, я вошёл в зал и почувствовал, как у меня начинает кружиться голова и темнеть в глазах. Чтобы не рухнуть на пол, я сел на кровать. На потолке гудел вентилятор, совершенно не спасая от жары. За окном уже смеркалось, но на улице громкие голоса не смолкали. Ливанцы, любители вынести стулья из квартир и посидеть рядом с домом.

– Ложись. Сейчас подлатаем тебя, – сказал один из бойцов, достал из сумки медикаменты и принялся обрабатывать рану на моей голове.

Пока я лежал на кровати, Казанов сидел в кресле напротив меня с закрытыми глазами и сложенными вместе ладонями. Либо думает, либо он так спит.

В соседней комнате тихо работал телевизор, показывая какой-то сериал на арабском языке.

– Готово, Иваныч, – произнёс мой лекарь, и Казанов тут же открыл глаза.

– Благодарю, – сказал я, с трудом усаживаясь на кровати.

Виталий продолжил на меня смотреть и молчать, пока его подчинённый не вышел из комнаты, оставив нас одних.

– Пока вы отдыхаете, предлагаю вам вспомнить, о нашем сотрудничестве, – тихо сказал Казанов.

– Не понял…

– И не нужно. Вы же любите свою сестру?

Чего он несёт?! Какая ещё сестра? Но тут воспоминания вновь меня просветили.

У Карелина есть родная сестра. И она действительно в беде. По своей глупости.