– У нас могут быть гости, – прошептал я.

Гиря понял без разъяснений. Я перехватил его под плечо и потянул вниз, на пол-этажа ниже, где ступени уходили в полумрак. Усадил Гирю под лестницей, где стояли мешки с цементом и старая банка из-под краски.

– Сиди тихо, – сказал я, прижимаясь к стене и прислушиваясь.

Наверху скрипнула дверь, и кто-то вышел из моей квартиры. Через пару секунд раздался щелчок зажигалки, и в подъезде запахло табачным дымом.

Кто-то спустился на пару ступеней, задержался и посмотрел вниз, где на бетоне вился алый след крови. Незнакомец замер и начал переносить руку к поясу.

Я не стал медлить и, сделав несколько бесшумных шагов, приставил ствол пистолета к затылку гостя.

– Кто такой?

Он не дёрнулся и даже не вздрогнул. Только спокойно затянулся, как будто дуло у затылка для него не в новинку. Сигарета осталась в зубах. Дым пошёл вверх ровной струёй.

Полсекунды тишины.

– Свои, Карелин – сказал он глухо.

Голос этого человека я уже слышал ранее. Это был один из бойцов Казанова.

Я ничего не ответил, и молча убрал пистолет от его затылка.

Боковым зрением увидел, как из моей квартиры вышел ещё один боец. Автомат болтался у его бедра, чуть позвякивая кольцом ремня. Негромко, но в тишине звук был слышен отчётливо.

Я сделал шаг назад. Боец затянулся напоследок, будто ничего не произошло, и только тогда медленно повернулся. Взглянул прямо мне в глаза и затянулся в последний раз, бросив окурок в жестяную банку. Коротко улыбнулся, пожав плечами.

– Нехорошо получилось, да?

–Харе болтать. Гиря ранен. Лучше помоги, – бросил я, убирая оружие.

Вместе мы подняли раненого, стараясь не беспокоить рану. Гиря едва держался на ногах.

– Хвост? – спросил коротко боец, выглянувший из квартиры, но не резко.

– Следа не оставили.

Казанов встретил нас и подхватил Гирю под ноги вместе с подчинённым.

– Плёнка не засвечена? – спросил Виталий.

– Посмотрим.

Мы оказались в узкой кухне. Гирю дотащили, опустили на кушетку у стены, под картой Бейрута, приколотой кнопками.

– Больно… ай… – зашипел Гиря, сцепив пальцы на ране.

Его лицо было бледным. Солнце било в окно, выхватывая из тени чёрно-красные пятна на его одежде.

На кухне появился ещё один боец, видимо отлучавшийся в санузел. При виде раненого он выругался сквозь зубы.

– Живее! Обработай рану, – приказал Казанов.

Боец кивнул, присел рядом с Гирей и достал из нагрудного кармана индивидуальный перевязочный пакет. Аккуратно разорвал герметичную упаковку, извлёк стерильный бинт с ватно-марлевыми подушечками и безопасной булавкой. Смочил одну из подушечек антисептиком, обработал края раны, затем произвёл тампонаду и наложил повязку, закрепив её бинтом и булавкой.

Гиря стиснув зубы шипел, но не дёргался. Его пальцы побелели, сжимая кушетку, но он не стонал.

– Жить будешь, – заверил боец. – Но в госпиталь надо.

– Вас одного нельзя оставлять. Всё время вляпываетесь, товарищ Карелин, – хмыкнул Казанов.

– Так у вас скучно, товарищ Казанов. Только сигареты и дисциплина, – подмигнул я.

Виталий усмехнулся краями губ, покачал головой, но спорить не стал.

Я сделал несколько шагов к ванной, но меня остановил Виталий.

– Пойду с вами проявлять. Хочу как можно быстрее увидеть фотографии, – сказал Казанов и первым вошёл в ванную.

Пол здесь был мокрый. Стены покрыты трещинами. Пахло сыростью и пленкой.

Ванная была тесной. За старой занавеской, когда-то прикрывавшей душ, стояли бачки, лотки и сушильные шнуры.

На стене висела старая красная лампа. Я не включил ее сразу, пленка не прощает света.

– У тебя тут целая лаборатория, – Казанов провел взглядом по комнате, вскинул бровь.