Джованни рассказывает мне что-то, одновременно загружая в духовку пирог собственного приготовления, на ходу умудрившись врубить посудомойку и перевернуть скворчащую на сковородке рыбу.

Я забралась с ногами на диванчик, что стоит у нас на кухне около окна, и рассеянно слушаю пытающегося меня хоть как-то развлечь и успокоить друга.

После того, как Джованни, мгновенно забыв про свою Сильвию, подхватил меня под руку и увёл из клиники, я ещё не произнесла ни слова. Ни в такси, ни дома.

Я просто сижу, словно в прострации. Слушаю Джованни. Смотрю то на шумную лондонскую улицу, то на кудрявую макушку сгорающего от любопытства друга. Мысли текут неспешным ручьём, не задерживаясь подолгу ни на чём, почему-то гоняя по кругу мой роковой вечер в том питерском клубе.

Мелькают Оксанка, наши модели, дурачок рэпер, даже Крыницкая. Только Дамир словно в густом тумане. Тумане моей ненависти. Ненависть поглощает меня всю.

Всё моё существо жаждет лишь одного – отомстить за унижение. За унижение и за то положение, в котором я очутилась по его милости. Отомстить! За всё! Ах, как же я хочу, чтобы ему было так же больно, как и мне! Нет, не так! Больнее, намного! Злые слёзы появляются у меня на глазах. Слёзы бессилия. Что?! Что я могу ему сделать?!

И что мне вообще делать теперь?! Что?! Первая красавица лицея! Гордость семьи! Даже в этой идиотской бизнес-школе самая, самая недоступная и популярная девочка! Аааа! Мой брат! Что скажет он?!

- Послушай, Жели, - знакомый батистовый платочек осторожно касается моих щёк, - сейчас всё лечится, Жели, поверь…

- Ах-ха-ха! Ах-ха-ха-ха-ха…

- Ну, Жели… Всё будет хорошо… Мы тебя вылечим…

- Ах-ха-ха! И тебя вылечим… Ах-ха… И меня вылечим… Ах-ха-ха…

- О Мадонна, Жели… Попей, пожалуйста, попей… Вот так… Всё хорошо, Жели… Медицина сегодня достигла небывалых высот. Вот ты знаешь, что в восемнадцатом веке…

- Джованни.

- Что?

- Давай заведём котёнка. Или щеночка. И я должна срочно выйти замуж.

Джованни, уперев руки в бока, недоумённо смотрит на меня.

- О Мадонна. Жели, я не совсем понимаю.

- Ну что тут непонятного, Джованни? Ты не хочешь никого заводить?

- Конечно, хочу. Лучше собачку. Я и сам хотел предложить, но опасался, а вдруг у тебя аллергия на шерсть, а своим предложением я затрону твою, как это у вас говорят, больную мозоль. А вот насчёт замуж. Я не очень понял, Жели, честно.

- Ну что здесь непонятного, Джованни? Я… эм… в общем, как бы тебе сказать… Короче, ровнёхонько через девять месяцев ты будешь крёстным отцом.

- В смысле, Жели?

- В смысле через девять месяцев у меня родится ребёнок.

- Ещё больше не понял, Жели. Честно. Ты что, переспала-таки с Уильямом Эльзером, Жели? Но когда? Нет, я не понял, Жели. И потом, почему ты тогда плачешь, я не понимаю. Жели! Я абсолютно не понимаю тебя!

Но нет, это не может быть Эльзер! Мы же видели его вчера, и он, как и всегда, смотрел на тебя как на мечту. Нет, нет, нет! Эльзер отпадает. Тогда кто? И как ты могла не рассказать о таком событии мне? И вообще, ты же сама говорила, что подаришь свою девственность только после заключения брака… Нет, я ничего не понял! Объяснись, Жели!

- Ну что тут объяснять, Джованни. Я беременна. А моя девственность, о которой ты так печёшься, осталась при мне. И да, Эльзер тут ни при чём.

- Так – так – так – так… - забегал по кухне Джованни, - так – так – так… Это произошло в Санкт-Петербурге? - фигура Джованни, облачённая в фланелевую рубашку в красно-чёрную клетку, застыла передо мной статуей Шерлока Холмса.

- Это был он? – продолжал вопрошать итальянский гений дедукции.