– Кто они, Белова сказала?

– Да. Поэтому исследовать ее биографию нам больше не нужно. Ищем вот этих людей. – И Макар положил на стол записную книжку, открытую на странице с одной-единственной фамилией.

Лето 1984 года. Село Кудряшово.

Несколько дней Николай ходил, погруженный в себя. Со стороны он выглядел чуть более задумчивым, чем обычно, но в мыслях его возникали и рушились целые миры, в центре которых был он, простой тракторист Коля Хохлов. Николай опасался любопытных расспросов и внезапного пристального внимания жены, которая с недоверием поглядывала на русалку, а потому старался контролировать себя на людях. Ни к чему ему сейчас расспросы.

Словно человек, поймавший золотую рыбку и обдумывающий три желания, Николай прикидывал, о чем попросить русалку так, чтобы желание его устроило. Он боялся, хотя красавица из Марьиного омута об этом ничего не говорила, что количество желаний будет ограничено, и старался как можно полнее и лаконичнее сформулировать их в уме.

– Просто сказать – жизнь изменить, – бормотал он под шум работающего трактора. – Нужно еще объяснить, как именно менять. Значит, сначала надо самому понять.

После трех дней раздумий и примерок на себя разных судеб Николай решил окончательно: в Кудряшове он не останется. Поедет в Одессу. Почему именно в Одессу, он не мог бы толком объяснить, но знал, что хочет туда – к морю, чайкам, кораблям в порту и небрежно сплевывающим морячкам, видевшим полмира. Оставалось решить вопрос с родней и Фаиной. Николай не знал, может ли русалка сделать так, чтобы он исчез из их жизни, как будто его и не было, но предполагал, что не может. «Просто так исчезнуть – нельзя, не по-человечески это. Файка убиваться станет… да и родители. Что ж придумать-то такое?»

Он вспомнил Оксану, которую не видел с той ночи, и на миг прикрыл глаза. Эх, а может, не надо ему никакой Одессы? Загадать желание: пусть все устроится, чтобы Оксана стала его женой, а Фаина… А Фаина – Гришкиной. Пусть. Он бы даже и не ревновал, если б так все случилось. Нарожала бы ему Оксанка детишек, и жили бы они припеваючи. А то и в самом деле – в Одессу с ней вдвоем. Ох, елки, как же лучше-то придумать?

От мыслей его отвлек Колька Котик – прибежал, жестами заставил заглушить машину и проорал:

– Фаина просила тебя до магазина дойти – там, говорят, конфет привезли. А она сама не успевает!

– В обед дойду! – крикнул в ответ Николай. – Каких конфет-то?

– Я почем знаю?

В перерыве Николай вспомнил о просьбе жены и, чертыхаясь, поплелся к магазину. Солнце припекало, и по дороге он успел десять раз мысленно сказать Файке все, что думает об ее глупой просьбе: «Сладкого ей захотелось! Сейчас еще в очереди стоять, слушать, как старухи языки чешут…»

В магазине было не протолкнуться: Николай даже внутрь заходить не стал, присел в теньке на деревянные ступени. Из-за приоткрытых дверей слышались молодые женские голоса – девчонки стояли возле выхода, и от Николая их отделяла только стена. Голоса были незнакомые, и тракторист удивился: «Кто такие? Откуда?»

Насмешливо брошенная фраза заставила его вздрогнуть и прислушаться.

– Люба, как купалось-то ночью? Водяные за пятки не хватали?

– Зря вы со мной не пошли! В город вернемся – всем расскажу! А вы чем будете хвастаться? Как сорняки на колхозных полях пололи?

Дружный смех.

– Ну почему… – возразил другой голос, тоненький. – Вон, Верка себе красавца в селе приглядела!

– Так Любаша тоже красавца нашла, только молчит, как партизанка.

– Люб, признавайся, кого ночью выловила?

– Да ну вас! За очередью смотрите, а то без конфет останетесь! А ты, Верка, болтушка…