Оля писала ему на Север письма, дразнила веселой жизнью в Москве. Будто не знала, как больно ранит его каждый раз своим хвастовством.

Не было ничего страшнее разлуки с Олей, но Денис нашел в себе силы прекратить переписку. Какая дурацкая насмешка судьбы – столкнуть их в этой дыре спустя много лет!

А ведь он даже женился…

Снова воспоминания. То же самое кафе, несколько лет назад. Жена Лариса берет в руки меню. Красавица. Глаза огромные, зеленые. Как у Оли. Он вообще всех женщин мерил понятием «Оля». Волосы у Ларисы густые, русые, до самого пояса. Как у Оли.

Трехлетний Антошка капризничает, хочет выхватить меню у матери. Лариса злится. Кричит на него. Сын плачет.
 — Нельзя кричать каждый раз, когда Тоша капризничает, — рычит Денис.

Лариса сощуривает глаза. Едко фыркает.

— Мне здешний климат не подходит!  Аллергия у меня на старье и привет из восьмидесятых! Нервы ни к черту от такого отпуска!

— Не выдумывай! Торговые центры, парк развлечений, все есть. И море, какое красивое, смотри. Суровое. Где еще такое увидишь?

— На Мальдивах красивее, Денис. Поверь, во сто раз красивее.

Глухая ярость поднимается из груди и уже готова выплеснуться наружу на глазах у всех.

— Мне нельзя на Мальдивы! Работа у меня такая! Запрещено нам на Мальдивы кататься. Знала, за кого замуж идешь!

— Да если бы и разрешено было, ты бы все равно сюда, в дыру эту, притащил! Потому что здесь твоя семья!

Последнюю фразу она произносит особенно колко, с издевкой. Невзлюбили родные Дениса по отцу его жену. Сестра Даяна на дух не выносила заносчивую Ларочку, мнящую себя чуть ли не королевой Елизаветой.

Он испепеляет жену взглядом, но ничего не говорит. Забирает ребенка на свою сторону столика.

— Вам еще чай сделать?

— Что?

Казанцев очнулся от воспоминаний, поднял глаза на официантку. Потом понял, о чем она, усмехнулся.

— Сделайте, да. Спасибо.

— А мне еще пива! — громко отчеканил мировой судья Всеволод Дроздов, его Московский коллега по кличке Дредд. Дроздов, заядлый яхтсмен, приехал на несколько дней, чтобы поучаствовать в грядущей на выходных регате.

Девушка черкнула что-то в блокнотике, весело кивнула и застучала каблучками в сторону стойки.

Денис снова уставился на непогоду за окном.

Открытое море взбеленилось. Швырялось белоснежными барашками, а само поменяло оттенок. Стало иссиня-черным. Ветер бил в окно каплями дождя.

 «Променять Милан на это захолустье! — брызгалась ядом Лариса. — А могла же! Могла аборт сделать! Но нет! Ради тебя согласилась ребенка родить!»

Толкнул стол. Глянул на нее так, что она осеклась на полуслове и заткнулась. Ярость рвалась из груди, желая испепелить эту тварь. За то, что язык поворачивался при ребенке такие слова произносить.

Он же сына больше жизни любил.

Уже два года, как они в разводе. Лариса нашла спонсора и умчалась в свой Милан. После развода суд оставил сына с матерью. Денису разрешили видеться с ребенком два раза в неделю. Да как видеться, если женушка, теперь уже бывшая, заграницу эмигрировала и ребенка с собой увезла? Только по скайпу теперь и можно общаться с Антошкой.

Не правду говорят, что развод – это возможность начать сначала. Для Казанцева развод стал полным крахом. Разлуку с сыном он переживал очень болезненно.

Он боролся с преступностью. Такие становятся героями, чаще всего посмертно, но не имеют ни гроша за душой. Милан, Париж, Куршевель – созданы не для него. Подарить Ларисе весь мир он не мог. Все, что мог - это обеспечить квартирой в спальном районе Москвы, отвезти к русскому морю на лето и окружить заботой ее и сына. Только птицу в клетке долго не удержишь. Она умрет в неволе. Вот и Ларочка умерла бы от тоски, если бы осталась рядом делить все тяготы его работы.