Иногда я поглядывала на Власа Владиславовича и отмечала про себя, что ему очень нравится всё это действо. Порой он даже выбивал пальцами на коленях ритм некоторых композиций. Всегда немного прищуренный взгляд был прикован к сцене. Кажется, Влас Владиславович с головой ушел в свою стихию. Мне вдруг непреодолимо захотелось увидеть, как он играет на гитаре. Насколько великолепны его навыки? Как вообще он обращается с музыкальным инструментом? Так же грубо, как и с женщиной?

Когда настал антракт мы вышли в холл. В ушах еще звучали последние аккорды из репертуара «Раммштайн». Дерзкие в чем-то даже агрессивные композиции так гибко сплетались с классическим звучанием духовых, ударных и струнных инструментов! И всё это живая музыка! Никаких записей. Я была в восторге, но мой восторг быстро уничтожило заявление Власа Владиславовича:

- Вон тот, - шепнул он мне и кивнул в сторону крупного седовласого мужчины, - один из причастных.

Я затаила дыхание и поджала губы.

- Мои люди пробили. Ошибки быть не может.

- Я его пару раз видела в папином кабинете.

- Он у нас местный застройщик.

Мужчина, словно услышав, что мы о нем говорим, глянул на нас. Кивнул в знак приветствия. Мне стало трудно дышать, но я заставила себя кивнуть в ответ. Проклятые слёзы размыли акварелью светлое пространство холла. Я опустила взгляд и часто заморгала, упорно пытаясь взять себя в руки. Получилось.

- И тот, - снова заговорил Влас Владиславович, указывая в сторону немного толстоватого мужчины в очках.

- Мы на день рождения к его жене ездили, - сдавленно ответила я. – Евгений Степанович. Папа считал его своим другом.

- Просчитался ваш папенька, - невесело ухмыльнулся Влас Владиславович.

- Мне нужно в буфет, - решительно заявила я.

- Идем. Я сегодня типа кавалер и должен ухаживать за своей дамой, - мужчина предложил мне свой локоть.

В буфете было людно. Я взяла бутылку воды, а Влас Владиславович заказал коньяк. Мы отошли к столику, я быстро открыла бутылку и осушила чуть меньше половины. Мое внутреннее спокойствие трещало по швам. Одно дело, когда папины убийцы в моих мыслях выглядят как смазанные пятна. И совсем другое, когда ты воочию видишь тех, кто устроил весь этот кошмар. Это не просто какие-то незнакомцы. Нет. Это люди, которых я знала, которые бывали у нас дома, ужинали за нашим столом.

Мне стало не по себе. Та воображаемая клетка, в которую я поместила всю свою боль и страх, начала плавиться. Это было что-то за гранью. Куда проще не знать своих врагов в лицо.

Влас Владиславович смотрел на свой стакан с коньяком, но пить не спешил. Я, почти не отдавая себе отчета в собственных действиях, выхватила этот стакан и залпом выпила алкоголь. Боже! Какая же это крепкая и горькая дрянь! Дыхание вмиг перехватило и в глазах защипало. Кажется, это был максимально глупый поступок с моей стороны.

- Солнце, - Влас Владиславович выгнул одну бровь, - женский алкоголизм – штука хреновая. Не лечится.

- Простите, - выдохнула я, когда пламя, вызванное коньяком, погасло во мне.

- Да мне и не надо тебя прощать.

- Просто эти люди, - я начала переминаться с ноги на ногу. – Они ведь знали и папу, и нас с Костей. Знали и не пощадили. А теперь улыбаются, кивают, - мое тело вдруг пробрала дрожь. – Подонки. Оставили десятилетнего мальчика без отца, - я крепко сжала свой клатч.

- А что с матерью? – Влас Владиславович посмотрел на меня исподлобья. Насмешки в его вопросе или взгляде я не нашла.

- Ничего. Покоряет Килиманджаро, - нехотя ответила я.

- Не собираетесь к ней?

- Нет, - я отрицательно мотнула головой и нахмурилась. – Сами как-нибудь разберёмся. Ей всё равно не до нас, - к щекам из-за алкоголя прилил неприятный жар.