– Да, что вы… –перебил её насмешливый голос. –Неужто повыше моего папаши?

– Нет… – голос Елены Семёновны дрогнул. – Конечно, нет, – повторила она уже более твёрдо. И махнула рукой. – Просто девочкам тяжело. Не так давно они пережили страшную трагедию. Катюшу еле спасли. Она очень страдает…

– А Лиза?

– Что Лиза… – не поняла женщина.

– Лиза тоже страдает? – нетерпеливо вставил Стас.

– Не знаю, – ещё больше растерялась Елена Семёновна, уже понимая, к чему клонит Стас. – Только на неё столько сейчас свалилось… бедная девочка. Она так переживает за сестру…

– Вот и посмотрим…

– Что посмотрим? – вконец опешила старшая вожатая.

– Страдает ли Лизонька… – хмыкнул Стас и, пресекая дальнейшие рассуждения, поспешил перевести тему: – Когда привезут детей?

Ещё минуту Елена Семёновна морщилась: видимо, пытаясь осмыслить слова свалившегося на её голову обнаглевшего от вседозволенности юнца, но, переварив последний вопрос, с облегчением выдохнула. И улыбнулась. Это была уже её стезя.

– Да сейчас и должны. Ты только вещи свои оставь в комнате и возвращайся к воротам.

– Ок, – Стас довольно хмыкнул и оглянулся в надежде ещё раз окунуться в прекрасные глаза незнакомки, но встретился лишь с угрюмым директором. Тот, отдуваясь и фыркая, тащил тяжёлую сумку. А девушка была уже за воротами в ожидании пионеров.

Взгляд Стаса скользнул по скамейке. Тоненькая фигурка в длинном платье в широкополой панаме, сгорбившись над книгой, продолжала сидеть там, ни на что не реагируя. «Катюша» – память услужливо подкинула ему имя несчастной сестры Лизоньки. Почему несчастной, ему ещё предстояло узнать. И, ускорив шаги, Стас догнал Елену Семёновну. Та, беспечно щебеча, указывала ему на череду приземистых строений.

Взгляд юноши потемнел. Лицо перекосила гримаса отчаяния.

«Какое убожество». Но мысли тут же вернули его к манящим озёрам и стройному стану. «Что ж, поживём – увидим», – ухмыльнулся подросток, оценивая крепкие, пахнущие смолой стены его будущего жилища на целый месяц.

Елена Семёновна, не заметив заминку подопечного, продолжала идти. Надо было поскорее вернуться к воротам, куда уже потянулась стайка весёлых вожатых, чтобы во всеоружии встретить первую смену вверенного ей летнего пионерского лагеря.

Лиза

– Раз-два! Три-четыре!

Три-четыре! Раз-два!

Кто шагает дружно в ряд?

Пионерский наш отряд!

Кто шагает дружно в ногу?

Уступите нам дорогу!

Солнце, воздух и вода —

Наши лучшие друзья!

Наши лучшие друзья —

Солнце, воздух и вода!

Звонкий речитатив юных голосов и ритмичный топот ног по стадиону, окруженному алыми флагами, эхом разлетались по сторонам.

Летнее утро целовало солнечными лучами разгорячённую кожу. Слабый ветерок то ерошил длинную чёлку, то отступал, робко тушуясь, чтобы с новой силой вцепиться ей в волосы.

С ослепительной улыбкой, ярче, чем само солнце, она цокала каблучками впереди отряда и задавала ребятам правильный ритм.

– Кто шагает дружно в ряд?

Пионерский наш отряд!

Сильные, смелые.

Ловкие, умелые.

Ты шагай, не отставай,

Громко песню запевай.

Длинная коса аккуратной змеёй обвивала её голову. Приколотая невидимками красная пилотка кокетливо красовалась поверх волос, скрашивая и одновременно скрывая девичью гордость. Длинные стройные ноги под узкой юбкой, белоснежная блузка и беззаветный алый кусочек символа ленинцев придавали ей торжественный вид. А ещё – гордо вздёрнутый подбородок, щекочущее в животе чувство сопричастности к чему-то грандиозному, всенародному, и осознание своего превосходства в шоколадных глазах. Несмотря на комсомольский значок, сияющий в лучах жаркого солнца на белоснежном воротнике блузки, алый галстук являлся неотъемлемым атрибутом каждого.