Я быстро вскакиваю с кровати и подбегаю к окну, открывая шторы. За окном темнота, лишь тусклый свет соседского фонаря позволил разглядеть знакомый силуэт. Это Богдан.

Что он здесь делает? Сердце в груди волнительно бьется, быстро открываю окно нараспашку, загоняя ветер и капли дождя в комнату.

Насквозь промокший, но со счастливой улыбкой до ушей Богдан стоит около окна, цепляясь руками за его карниз, и смотрит на меня пьяными от любви глазами.

— Таша, любимая, пошли гулять, – протягиваю ему свою руку и наши пальцы переплетаются.

— Ты сумасшедший, на улице ливень… – полушепотом восклицаю. – Что ты здесь делаешь?

— Это ты свела меня с ума, я так соскучился, ты не представляешь!

— Не кричи, – строго говорю и тут же хихикаю. – Родители спят, потише…

— Я люблю тебя, Таша, – не перестает признаваться в чувствах Богдан, чем заставляет мое сердце трепетать. – Спускайся ко мне. Хочу обнять тебя.

Он тянет меня за руку, а дождь льет на голову и голые плечи. Я ахаю.

— Перестань. Я вся вымокну.

— Тогда поговори со мной…

— О чем?

— О чем угодно… – выдыхает Богдан и начинает гипнотизировать мое лицо. –  Только не молчи. Знаешь ли, какая ты красивая, Таша?

Его комплименты до сих пор вгоняют меня в краску, но мне приятно. Очень. Я касаюсь своих длинных волос, заправляя их за уши, и обнимаю себя руками. Ветер с дождем нагоняют на плечи дрожь и легкие мурашки. Хотя не факт, что их появление обусловлено лишь непогодой.

— Где же твоя гитара, раз ты решил петь мне серенады под окном? – решаю подшутить я.

— Она всегда со мной, – выдает Богдан. – Тебе просто не видно, любимая, ночь на дворе.

Этот безумец начинает петь во все горло незнакомую мне песню на исковерканном французском, ужасно фальшивя и наводя на меня панику.

— Сейчас же замолчи, –  мне смешно и неспокойно одновременно, я озираюсь по сторонам, но в кромешной тьме ничего не видно.  – Если соседи или родители услышат, мне не жить. И тебе кстати тоже.

— Напугала. Перестану, если спустишься и поцелуешь меня, – Богдан проводит пальцем по губам. Щеки мгновенно вспыхивают.

— Нет. Даже не надейся. Пока, – специально решаю подразнить его и начинаю медленно закрывать окно.

Ловким движением Богдан останавливает мои манипуляции и, ухватившись за карниз, начинает залезать в окно. Я прикрываю рот, из которого вырывается протестующее восклицание.  Богдану понадобились секунды, чтобы пробраться ко мне в комнату и заставить отвечать за свои слова.

— Повтори еще раз.

Сейчас он сидит на подоконнике и прижимает меня к своему промокшему телу, испытывая взглядом.  От волнения я вцепляюсь в ткань его мокрой футболки и закусываю губу.

—  Я хотела сказать, что … – отвожу взгляд, придумывая на ходу оправдание.

— Что хочешь поцеловать. Сильно и страстно.

Я сглатываю.

— Может быть, – шепчу, смотря на его красивые губы, которые приоткрыты и расслаблены.

— Так скажи.

— Не хочу говорить… – завожу пальцы в его отросшие мокрые волосы и тянусь к нему. – Хочу сделать это.

Когда прижимаюсь к его груди своим телом, пижама моментально становится сырой. Но это так неважно…  Жаждущие близости губы сливаются в поцелуе, я полностью отдаюсь процессу, пытаясь вкусить всю его сладость.

— Я люблю тебя, Богдан.

Его руки, желая тесных объятий, проникают под майку, изучая мою нежную кожу.

— Ты моя девочка, – шепчет на ухо, согревая меня поцелуями.

— Весь мокрый… – мои руки спешно начинают снимать с него футболку.

— Ты уверенна?

— Иначе ты заболеешь, – поясняю, хотя прекрасно понимаю, о чем спрашивает меня Богдан. В его взгляде, как и в моем, читается желание.