— Приехали. Пойдём кормить комаров, — беззлобно скалится и выбирается из салона. Я немного замешкалась, и Мариб обходит машину и тянет дверь с моей стороны, широко её распахивая.

Такая учтивость выбивает из колеи, и я неуверенно кошусь на протянутую мне ладонь. Он уже не первый раз галантно помогает мне выбраться из машины. Вот уж не знаю… не клеится к нему слово «галантность». Дерзость, колкость, ирония, подначивание — это все о нем. А вот мягкость, учтивость, галантность и тактичность — нет.

— Идём, я не кусаюсь.

В глазах цвета нежной синевы вновь искрится насмешка. Накрываю его ладонь своей рукой, и мужчина мягко тянет на себя. Затем вытаскивает из машины наш ужин и, слегка касаясь моей спины, чуть подталкивает вперёд.

— Не волнуйся. Мост, хоть и не вызывает доверия, очень крепкий. Проверено на себе.

Вниз ведут ступеньки: склон довольно крутой. И я боязливо ставлю ногу на металлическую конструкцию. Переношу вес тела и, чуть поколебавшись, уверенно шагаю дальше. Здесь на мостике совсем другая атмосфера. Как будто с одним шагом поменялся мир вокруг. Даже не так. С правой стороны один мир, с левой — другой. Где тишина и спокойствие зовут в свои объятия, обещая умиротворение и молчаливое понимание. Вода блестит и переливается бликами отражения луны. Почему-то это все отзывается в душе.

— Мира, проходи вперёд, — понимаю, что я застряла в центре, и начинаю продвигаться дальше, облегченно замечая, что в мужском голосе напрочь отсутствует раздражение.

Оказалось, что другая сторона берега, вытянутого в длинную узкую полосу, куда мы вышли, тоже омывается водой. Это устье?

Нервничать я начала, когда Мариб взял меня за руку и потянул за собой, двигаясь чуть впереди. Но молча подчинилась, следуя за мужчиной.

— Ну вот, — он подвёл меня к срубленному дереву и протянул раскрытый пакет, — доставай ужин — надеюсь, он не до конца остыл.

Дерево ровно и очень высоко спилено, диаметр сруба немаленький, и его правда можно использовать как стол.

Я разместила несколько блюд, среди которых есть мясо, картошка с баклажанами и пара салатов. А ещё он даже пирожные захватил.

— Наконец!

Мы, не сговариваясь, молча налетели на поздний ужин.

А Мариб пару раз даже успел подколоть меня по поводу того, что леди не пристало так набрасываться на еду.

— Ну-ну, — тут же парирую, — а с набитым ртом тоже разговаривать некрасиво!

— На самом деле, я даже рад, что ты не из тех, кто полчаса ковыряется в листьях салата.

Я, насмешливо оглядев тарелки, прежде чем впиться зубами в потрясающий сочный кусок телятины, замечаю:

— Ага. Поэтому вы их и не взяли.

— Догадливая девочка, — снова ехидничает он… впрочем, как и всегда. И меня это уже не напрягает. Даже очень нравится. Мне вообще нравится его дерзость, упёртость и своеволие. Он уже совсем не такой страшный, как показалось изначально.

Опустошив контейнера, сладкое мы оставили на потом.

А Мариб, слегка дотронувшись до моего плеча, указал на воду.

— Смотри, утки приплыли. Ждут, пока им перепадёт что-нибудь вкусное.

Перевожу взгляд на потревоженную мерцающую гладь и замечаю движущиеся тени. Точно, уточки.

— Бросите им что-то? — поворачиваюсь к Марибу и отмечаю, что он подошёл вплотную и стоит теперь, почти касаясь меня.

— Я своим делиться не привык. Я жадина.

Какое-то время мы  наевшись до отвала просто стояли и смотрели вдаль. Каждый из нас погрузился в свои думы.

Вечерняя прохлада проникает в легкие, даря ощущение комфорта. Так хорошо и спокойно. Но все равно как-то грустно.

Что я буду делать потом? А он?

Из размышлений меня выдергивает задумчивый мужской голос: