– Я бы не хотел, чтобы когда-нибудь настал страшный день в истории Империи, – продолжил Лин. – Когда в стране не окажется магов.

Незнакомка остановилась, посмотрела ему в глаза. Удивительно грустно.

– Тогда помни, наследник трона, – твердо, с некоторой даже настойчивостью, ответила чародейка. – Когда придет этот день, продолжай верить. Верить в то, что за твоей спиной снова окажется помощь, которой ты не ждал. Верь в это всегда. Потому что от твоей веры будут зависеть жизни Империи.

Почему-то в этот миг Лину стало тревожно. Не за себя. А за знакомый ему мир. Он торжественно кивнул женщине, будто давал клятву.

– Я сохраню эту веру столько, сколько хватит моей жизни, – проговорил он.

– Тогда давай продолжим ее спасать, – она снова улыбнулась и чуть подтолкнула воина вперед.

Когда они покинули Храмовое Крыло и вышли в коридор, ведущий к крыльцу, называемому Черным, за то, что этой дорогой пользовались лишь слуги.

– Сейчас я помогу тебе забраться на лошадь, – сказала женщина. – И животное само отвезет тебя куда нужно. Это будет дом в Слепом квартале. С синей крышей. Хозяину нужно будет только назвать мое имя, и он спрячет тебя, вылечит и поможет тайно покинуть столицу.

– Ты рискуешь, оставаясь во Дворце, – напомнил Лин.

– Я не останусь, – отрицательно мотнула она головой. – Этой ночью я буду уже далеко от столицы. Меня ждет битва, не менее опасная, чем твоя.

– Я буду просить Ату защитить тебя, – пообещал серьезно воин. – И вознесу молитву Лагадх, чтобы когда-нибудь наши пути снова пересеклись.

– Мне это не помешают любые молитвы, – признала чародейка.

– Скажи мне свое имя, – попросил он уже на ступеньках крыльца. – Пусть не ради того, чтобы твой лекарь смог оказать мне помощь, а ради того, чтобы я мог говорить о тебе богиням.

– Меня зовут Тари, – назвалась женщина. – Это сокращенное от Янтаря.

– Какая удача, – через силу улыбнулся воин. – Возьми на память обо мне.

И он снял с пальца золотой перстень с камнем, о котором упомянула чародейка.

– Оно принадлежало моей матери, – пояснил Лин. – Пусть оно защитит тебя. Она тоже всегда любила только янтарь.

Тари торжественно кивнула и приняла подарок, как-то особенно бережно, даже с благоговением.

Когда лошадь размеренным шагом вынесла с площади Черновых ссутуленного, немного неровно сидящего в седле воина, женщина еще пару мгновений смотрела ему вслед, а потом направилась прочь, к месту, где ее ждал посланник.

– Ты задержалась, – сказал тот, кто должен был доставить чародейку к месту битвы. – Надеюсь, твой путь и твои намерения остались тайными, как и велел мой господин Ролас?

– Конечно, – равнодушно бросила ему Тари.

– И никто не видел тебя во Дворце? – спутник посмотрел на нее испытующе, с подозрением.

– Видел, – честно отозвалась чародейка, сжимая еще в кулаке подарок Лина. – Тот, чью жизнь я спасла сегодня. И ты не смеешь меня упрекать в этом. Потому что, возможно, благодаря этому человеку, я выкупила и свой шанс на спасение у Мелит и Лагадх.

Посланник помолчал, потом пожал плечами, будто смирился с ее словами. Они оба пустили своих лошадей в галоп, чтобы к ночи добраться до места боя.

Огромное, желтое, как апельсин, солнце застыло у самого горизонта. Будто великий владыка, оно оглядывало своё царство суровым внимательным взглядом перед тем, как отправиться в опочивальню. И вся природа застыла в почтении под этим властным взором. Тяжелый знойный воздух не колебался, пение неугомонных птиц смолкло, деревья не шуршали изумрудной листвой. Торжественность момента нарушал лишь густой непослушный аромат сена, вырывающийся из сарая, зовущий в дремоту и безмятежное счастье. Любого, кто столкнулся бы с этим запахом, тянуло прилечь, растянуться на мягком шуршащем ворохе высохшей травы, зарыться в солому и мечтать о чём-то сладком и беззаботном. Все бы поддались на зов, но не он.