Сейчас фрак «чертова русского» украшала розетка офицерского креста Почетного легиона – признание Францией заслуг генерала перед Республикой – и маленькая золотая буква «Д» под императорской короной – знак братства 16-го Мингрельского, Его Императорского Высочества, великого князя Дмитрия Константиновича, гренадерского полка.

– Полковник Варрава у себя?

– Так точно ваше превосходительство! Георгий Никитич проводит инструктаж с коммивояжерами, отправляющимися продавать велосипеды в Лифляндию.

– Пусть зайдет ко мне.

Згурский прошел в свой кабинет и, остановившись у окна, поднял жалюзи. Прежний председатель правления, как всякий истинный француз, был любителем прекрасного. Открывшийся вид должен был рождать в памяти воспоминания о Версальском парке.

– Разрешите войти? – раздалось за спиной.

Генерал Згурский оторвался от своих мыслей.

– Входите, Георгий Никитич. Присаживайтесь.

– Что нового в Париже?

Генерал поморщился, готовясь ответить на этот неминуемый, но неприятный вопрос.

– Генерал Кутепов настаивает на формировании новых боевых групп для засылки на территорию Совдепии. Великий князь Николай Николаевич говорит о непредрешенчестве, о том, что истомленный большевистским гнетом русский народ-богоносец должен сам без нашего вооруженного вмешательства сделать выбор. Генерал Эрдели призывает «желтых таксистов»[4] сплотиться… Мда-с… Как намедни пошутил один старый знакомец: «Из желтых улан[5] да в желтые таксисты».

Згурский выжидательно поглядел на собеседника, чье простецкое добродушное лицо могло ввести в заблуждение всякого, кто не был близко знаком с одним из асов русской контрразведки, Георгием Никитичем Варравой.

– Еще какие-то новости? – глядя на озабоченное лицо генерала, спросил его заместитель.

– Да. Очень странные. Из Литвы пришла телеграмма: подполковник Шведов успешно перешел границу, и доставлен в Вильно.

– Тот самый Шведов, который числился военным руководителем в деле Таганцева[6]? – уточнил Варрава.

– Тот самый. В двадцатом он сбежал из Петрограда, впоследствии примкнул к кутеповским боевикам. Его группа в октябре прошлого года обстреляла автомобиль Троцкого, но, к сожалению, без особого успеха. По утверждению Шведова, спасаясь от погони, они приняли решение пробиваться поодиночке, но к месту сбора кроме него так никто и не пришел.

– Либо этому подполковнику феноменально везет, либо он – большевистский провокатор.

– Выбор невелик… В любом случае, с ним надо встретиться. У Шведова на руках некая секретная информация, которую он должен срочно передать руководству РОВС[7]. Завтра он выезжает в Прагу – там ему дана явка.

– Вы поедете?

– Непременно, – генерал Згурский достал серебряные часы с тремя грациями на крышке, щелкнул, посмотрел время. – Через два часа сорок минут у меня поезд.

– Понятно, – кивнул Варрава. – Весь материал на Шведова и связь с руководителем наших «коммивояжеров» в Праге.

– Именно так, – подтвердил генерал Згурский.

– Будут еще какие-нибудь распоряжения?

– Как всегда – заботиться о процветании фирмы.

– О вашей жене какие-нибудь новости есть? – тихо поинтересовался контрразведчик.

– Нет, о Татьяне Михайловне никаких вестей нет. Но я знаю, что она жива, – лицо Згурского из холодного стало непроницаемо мрачным. – Сделайте любезность, Георгий Никитич: я хочу ознакомиться с делом подполковника Шведова как можно скорее.

– Сию минуту, – Варрава направился к двери. – Чуть не забыл, час назад звонил некий комиссар Рошаль из Сюрте[8]. Этот полицейский очень желает поговорить с вами. Он утверждает, что вчера из своего дома пропал бывший казначей армии Колчака, банкир Рафаилов.