– М-м, да и $14,95 – совершенно ништяцкая цена, только мне вообще одного парня б найти, он у мистера Волкманна работает?

– Отпад. А пизду ест?

– Видите ли, Нефрит, вам это лучше знать, а парня зовут Глен?

– Ох, ну еще бы, Глен к нам ходит, как они все. У вас мне сигаретки не найдется? – Док вытряс ей «Холодок» без фильтра. – У-у, как в крытке. Там-то пиздой не объешься, а?

– Мы с Гленом где-то в одно время в Чино были. Вы его сегодня видели?

– С минуту назад, пока все вдруг не слиняли. Тут что, какая-то дичь творится? Вы топтун?

– Сейчас поглядим. – Док обозрел свою обувь. – Не-а… не те ботинки.

– Я-то чего спросила – если вы топтун, вам полагается бесплатный анонс нашего Блюда Дня для Пиздоедов?

– А если, скажем, лицензированный ЧС[5]? Это не…

– Эй, Бэмби! – Из-за бисерного полога, словно в тайм-ауте матча по пляжному волейболу, шагнула блондинка в бирюзово-оранжевом люминесцентном бикини.

– Ой-ёй, – произнес Док. – Куда нам…

– Не с тобой, Бонгомозглый, – пробормотала Бэмби. Нефрит уже потянулась к этому бикини.

– Ой, – сказал Док. – Э-э… понимаете, я-то решил, что это? где сказано «Блюдо Дня для Пиздоедов»? а это значит, что…

В общем… ни та девушка, ни другая больше не обращали на него особого внимания, хотя из учтивости Док полагал, что еще какое-то время посмотреть стоит, пока они наконец не скрылись за стойкой портье, а он не отправился побродить в рассуждении осмотреться. В вестибюль откуда-то спереди сочились индиговый свет и частоты еще темнее – вместе с музыкой, отягощенной струнными, полпоколения назад набранной на винил, чтобы аккомпанировать ебле в холостяцких берлогах.

Вокруг никого не было. Такое чувство, что, может, кто и был, но пока Док тут не появился. Внутри к тому же все оказалось больше, чем снаружи. Имелись там апартаменты с черным светом, флуоресцентными рок-н-ролльными плакатами, зеркальными потолками и вибрирующими водяными постелями. Мигали стробоскопические огни, пирамидки благовоний отправляли кверху ленты мускусного дыма, а косматые ковры из искусственной ангорской шерсти многообразных оттенков, включая бычью кровь и голубоватую зелень, не всегда ограниченные поверхностями пола, соблазнительно манили к себе.

Приближаясь к тылам заведения, Док начал различать снаружи многий ор и массивный рев «харли».

– О-ёй. Это еще что?

Но так и не выяснил. Может, из-за ввода экзотических сенсорных данных, но Док тут же ни с того ни с сего лишился чувств и утратил неведомую порцию дня. Возможно, по пути к полу ударился о некий обычный предмет, отчего, в конце концов придя в себя, обнаружил у себя на голове болезненную шишку. Во всяком случае, гораздо быстрее, нежели персонал в «Медицинском центре» способен произнести «субдуральная гематома», Док врубился, что нехиповый музон безмолвствует, вокруг ни Нефрит, ни Бэмби, а сам он лежит на цементном полу незнакомого помещения, хотя как таковое же лицо лейтенанта уголовной полиции Йети Бьёрнсена, Полицейское управление Лос-Анджелеса, злобно лучащееся в вышине, словно планета злосчастия в сегодняшнем гороскопе, идентифицировать было нельзя.

– Поздравляю, хипповская сволочь, – приветствовал Дока Йети своим уж-очень-хорошо-знакомым голосом 30-го класса вязкости, – и добро пожаловать в мир неудобства. Да, на сей раз тебе все-таки удалось завалиться в такое, что слишком реально и глубоко, и свою никчемную хипповскую жопу ты уже отсюда не выглючишь. – В руке он держал – и время от времени от него откусывал – свой фирменный замороженный банан в шоколаде.

– Здорово, Йети. На укус можно?