…Хозяин Вод выплыл огроменною корягой, кривою и скособоченной, растопырившей гнилые коренья. И с той коряги на меня пахнуло гнилью. Зашевелилась она, распрямилася. И встал… нет, не человек, человечьего в нем было на медяшку.

Две руки корявые и длинные, с плеч могутных свисают до самое земли. Пальцы горстью сложены, шевелятся, и меж ними белесое мелькает, будто черви копошатся.

Кожа-кора чешуею.

Голова приплюснута и зубаста, глазьев в ней – множество, и все-то горят огнем.

- Сказал он, что залог я не сумела сберечь, а потому отныне и я, и все село принедлежим ему… и стало быть сотворит он с нами то, что нужным сочтет…

…а следом за хозяином поднимались из мути болотной его жены. Они выходили, как ушли, молоды и красивы… только мертвы.

Глаза пусты.

На губах улыбки.

Жуть.

- Я заступила ему дорогу… кто я такова? Знахарка обыкновенная, которой силу подарили. Которая сама не ведала, что с этою силой делать… и кто он? Вод Хозяин, болот повелитель… ему меня было, что муху… а не сумел… я ведь книжицу эту прочла не раз и не два. Я помнила ее распрекрасно… и одно заклятье… тогда мне оно показалось выходом.

Корчили рожи кикиморы.

Голосили бабы, детей к себе прижимая. Мужики стояли молча, стискивали, кто топор, кто вилы, да только разумели – не справятся… и медленно, будто во сне, шли к домам людским мертвые невесты.

Поднялся ветер.

Небо сделалось черным, будто не желало видеть, что сотворит нежить с проклятою деревней. Может, оно и по заслугам, да только…

Ведунья вскинула руки к этому самому небу.

Она была махонькой, и вправду кукольною будто… и сила, которая потекла с пальцев ее, разве хватит оное силы, чтоб со всеми управиться?

Нет.

Она и не думала воевать.

- Я закрыла время… я знала, что с этим заклятьем управлюсь, что…

…сила утекала.

И отползла вода.

Отступила нежить.

Осклабился Хозяин вод, руку поднял, жен своих отзывая. Развернулся и в багну вступил, которая только хлюпнула сыто.

- Я отдала всю свою силу, которая была… и хватило ее… только вышло… как вышло, - Пересвета смахнула со стола лужицу. – Сгинули мы, как и не было… захочет кто выйти и назад возвертается… захочет что переменить, а оно не меняется… что мухи в сосновой смоле копошкаемся. И люди, которые по первости благодарные мне были, что спасла, значит, роптать стали… может, оно и лучше, чтоб верная смерть… уйдут души к Божине, повинятся, глядишь, и простит милосердная. А тут… ни живые, ни мертвые…

Жаль мне было их?

Не знаю.

Своею волей, своею правдой жили. И кто ж виновен, что эта воля да эта правда кривыми стали?

- Если б я могла уйти… книгу вернуть… я знаю, что не сгинула та… я б отдала ее Хозяину… и он бы согласился, выпустил нас, - мутные глаза Пересветы посветлели. – Найди ее…

- Книгу?

- Агнешка мертва. Ушло и ее время. И наше… и невыносимо жить так, зная, что давно уже пора… тяжко это… отпусти нас… все одно вернетесь…

Квасные капли на полу поползли, растеклися, разлились не то лужею, не то цельною рекой.

И самого полу не стало.

…поплыло и лицо старухи… проглянуло сквозь него другое, знакомое до боли, а чье – и не скажу.

Шевельнулись губы.

Будто хотели сказать чего, упредить…

…где одно село проклято, и другому счастья не станет… могилу найди… и упокоится с миром… все мы упокоимся с миром…

Я закрыла глаза, не желая видеть, как тону не то в квасу, не то в болоте. А как открыла, то и поняла, что проснулася. Лежу в постели своей, мокрая, что после лихоманки, и трясуся.

А рядом Хозяин сидит и чешет волосья.

- Совсем ослабли, Зославушка, - сказал он, вздыхаючи. – Может, и вправду не надобна тебе сия учеба?