– Постарайтесь быстрее. А я… пока девочке все объясню. Вы… сможете посидеть с ребенком? Или…

Иванова закивала головой, показывая, что ей совсем нетрудно, и осторожно помогла Латровой подняться, уводя в ванную. Включив теплую воду, вручила темное чистое полотенце и проговорила:

– Ты, Олюшка, оботрись, а я… принесу твои вещи. Халат и бельишко. Слава богу, помню, куда все укладывала. Сейчас из сумки в пакет переложу. Подожди немного…

Ольга лишь кивнула, чувствуя неудобство, ведь она совсем ничего уже не чувствовала, лишь хотела отдохнуть, прилечь. Теперь можно. Она знает, что с Алиной все хорошо. Как только Иванова ушла, тяжело вздохнула и намочила полотенце…

Через время в ванную вошла старая женщина и помогла Ольге надеть ночную сорочку и халат, остальное Латрова сделала сама. Она была искренне признательна женщине за пакетик, в котором лежали прокладки и другие гигиенические средства. Особенно за чистое белье.

Перед тем как выйти из ванной комнаты, Ольга прохрипела:

– Спасибо вам огромное! Мне больше не к кому обратиться.

– Олюшка, ты не волнуйся. Мы тут сами, а ты поправляйся. Я там и вещи тебе в больницу собрала. Может, и лишнее, но пусть будет. Телефон с зарядкой. Тарелку, стакан, вилку и ложку. Сама часто там бываю, ты же знаешь, вот и наложила всего. Тогда не до этого было…

– Спасибо, – благодарно выдохнула Оля, а потом посмотрела на женщину и прохрипела: – Что-нибудь известно о…

Людмила Алексеевна скривилась, не желая говорить последние новости, которые распространяет ее свекровь, вместо того, чтобы оплакивать смерть сына. Зачем это знать Ольге в ее состоянии? Потом она все ей расскажет… Посмотрела в глаза молодой женщине и выдавила:

– После, моя хорошая. Все обсудим. Ты лечись, и здоровая приезжай.

Ольга кивнула, понимая, соседка что-то утаивает, но допытываться не стала. Чуть погодя долго и сильно сжимала свою девочку в объятьях, а потом потихоньку пошла из дома, не вытирая слез. Ничего не видела, только темные стены. Все казалось таким неточным и куда-то двигалось.

Споткнувшись на ровном месте, чуть не упала, пока не оказалась в сильных руках мужчины. Хотела что-то сказать, но тут же услышала:

– Вы уже не можете идти.

– Я… – прохрипела Латрова, пытаясь ответить, но невыносимая головная боль била с такой силой, что хотелось полной тишины.

Дальнейшее происходило для нее обрывками. Она ощущала запах мужчины, такой окутывающий и пугающий, потом ночной холодный воздух, внезапно охвативший ее дрожащее тело, и свет светильников, бьющий в глаза. Оказавшись в машине, она с облегчением закрыла глаза и провалилась в сон.

***

Сторхов Олег Константинович на очередном перекрестке повернул голову назад и посмотрел на спящую пассажирку в бирюзовом халатике. Красивая, нежная, добрая и несчастная. Столько неприятностей свалилось на голову бедной женщины, что даже представить себе не мог. Смерть мужа, выкидыш… И после операции она сорвалась искать свою маленькую дочку. Отчаянный глупый поступок, на его взгляд, но он не осуждал, а удивлялся и, возможно, восхищался.

Олег сам воспитывал дочь и ради нее готов на все, но, чтобы сломя голову броситься в неизвестность… Даже не знал, смог бы так. Но тут… скорее женская материнская сущность взяла вверх. Если твой ребенок неизвестно где, это бьет по психике, а когда она нарушена после стресса и операции, ничего удивительного нет.

Вновь тронувшись, он внимательно смотрел по сторонам, желая двигаться быстрее, но в то же время не нарушать правила дорожного движения. С его должностью такое не приветствуется.