Ну, и признаюсь, личные качества этого вождя мне чисто по-человечески не нравятся. Не люблю я того, чего побаиваюсь. Впрочем, сколь плох или хорош этот человек – не важно. Важна высота административной пирамиды, в которой он на вершине, а я – у подножия. Чтобы достучаться, мне придётся пройти длинную череду встреч с разного рода людьми, занятыми, кроме всего прочего, заботами о своём продвижении по карьерной лестнице или борьбой за сохранение места… а то и жизни. Времена-то нынче суровые, внутри партии проходят процессы, непонятные человеку, неискушённому в политике.

На любом этапе можно упереться лбом в элементарное недоверие, поскольку дара убеждения у меня отродясь не было и даже к концу жизни толком не появилось. Разве что преклонный возраст вызывал у людей доверие. Так этого «аргумента» я нынче начисто лишён.

Что мне реально под силу – это построить самолёт, способный противостоять «мессерам» и сбивать «юнкерсы». А потом, частным порядком, рубить их, пока меня не завалят. Не знаю, одного я успею уничтожить, десяток или сотню, но разум шепчет всё-таки о десятке. Так примерно оцениваю я свои возможности. Опыт и знания у меня есть, дело за послушным летательным аппаратом, способным и догнать, и удрать, и увернуться. Хотя проблема с вооружением самолёта частным порядком не решается. Да и нормального авиадвигателя мне не раздобыть. Ну и, в конце концов, не особо напрягаясь, я могу пройти тот же путь, что и в прошлой жизни, и после окончания лётного училища получить в своё распоряжение вполне достойный истребитель. Уж всяко лучший того, который смогу соорудить в условиях аэроклубовской мастерской. Если даже он будет с дефектами изготовления – уж исправить производственные косяки легче, чем собирать машину с нуля. Тем более в условиях армейских мастерских.

На верстаке передо мной варёная картошка, которую я разминаю с солью, а Мусенька поливает сверху пахучим постным маслом.

Ложку я держу в правой руке, а в левой, как и положено по этикету, бифштекс.

– Ты ешь, давай, – подбадривает меня девочка. – А то смотреть на тебя больно – кожа да кости. И в чём только душа держится!

Уговаривать меня не надо – до обеда ещё далеко, а завтрак был давно. К тому же физические нагрузки, которым я подвергаю своё тщедушное тело на ежедневных тренировках, успешно пережигают калории, получаемые в столовой. И каши, и борщи, которыми потчуют учлётов и технический состав, не отличаются заметным содержанием белков. Попросту говоря, мясным нас не балуют. Даже хлеба выдается определённое количество кусков. А растущий организм требует своего, отчего сытым я себя чувствую только первый час после приёма пищи. Потом всё куда-то проваливается и начинается «подсос».

– Вот эти два варёных яичка скушай за ужином, – гостья выкладывает на верстак свёрнутый из бумаги кулёк. – А маслица на хлеб намажь за завтраком! – передо мной стеклянная баночка, накрытая бумажкой, перетянутой вокруг горлышка шнуром. – Хлеб вот, – из сумки появляется каравай, какие моя супруга пекла со счёту раз в жизни – обычно на свадьбы детей и внуков. Это нечто роскошное, не черствеющее несколько дней и вкусное настолько, что есть его можно, словно конфету. – Не забудь пополдничать. Икры баклажанной держи, – ещё одна банка, побольше. – Сало вот, если внезапно проголодаешься, лук, чеснок, помидорки. Колбаски домашней колечко. А это борщ. Разогрей его паяльной лампой сегодня же и съешь. Творожок вот тут и сметанки немного к нему, – на верстаке появляется закрытый той же бумажной обвязкой гранёный стакан.