Затем предупредила, чтобы он не удивлялся сплетням, гуляющим вокруг имени аттана, и покаялась, что именно я их распустила. Вспомнив, что он всё же его друг, оправдалась тем, что была зла на Ридгарна за то, что он обманом сделал меня Тенью. И рассказала множество смешных случаев, когда аттана донимали озабоченные дамочки с плётками.

Варгос смотрел на меня пристальным взглядом, и лицо у него было такое… как будто он меня впервые видит.

- Ладно, я перегнула! Немного,  - согласилась я, и тут же бросилась приводить аргументы в свою защиту: - Но мне моё честное имя дороже, чем Ридгарна. И  надо было видеть, какими взглядами на меня смотрели придворные. Было бы смешно, если б не хотелось плакать: я аттана придушить готова была собственноручно, а меня к нему в любовницы записали. Один даже чуть ли не прямым текстом заявил, что он бы тоже с такой Тенью из поместья возвращаться не спешил, раздевая меня взглядом при этом.  Лучше бы за своим меню следил, придурок, а то с его животом не в каждую дверь пройдёшь. А ещё военный, аррк армии. Позор! 

Но всё моё возмущение было прервано зевком, который я безуспешно попыталась прикрыть ладошкой. 

«Нет, всё же я намаялась за день», - пришла к выводу я, смотря на Варгоса, который стал расплываться перед глазами. Я моргнула. Ещё раз и ещё, но зрение не восстанавливалось. Кёрн всё сильнее расплывался, черты его фигуры поплыли, и я чуть ли не закричала от ужаса, когда стала проступать фигура совсем другого мужчины.

- Маммочки… - вырвалось у меня в полуобморочном состоянии. Лишь понимание того, что я останусь беззащитной с ним наедине, не позволило мне потерять сознание.

Напротив меня сидел азгарн Сириллы и смотрел задумчивым взглядом.

Я рванулась к дверце, предпочитая выпрыгнуть на ходу, чем оставаться запертой с ним в тесной карете. Ухватиться за ручку успела, но тут же и отпустила, так как меня перехватили за талию и рванули на себя. Некоторое время я остервенело вырывалась, пока не выбилась из сил, и меня не скрутили.

- Забавно, вы так спешите умереть под колёсами, зато не решились последовать за мужем на костёр.

- Отпустите меня! – потребовала я, так как была в ужасе от того положения, в котором оказалась. Сидеть на коленях у этого урода, тесно прижатой к нему, было точно не пределом моих мечтаний. Хватка у него оказалась железной, и я едва дышала. Да ещё я сидела спиной и не видела его выражения лица, лишь чувствовала на волосах дыхание. 

- Чтобы меня обвинили в вашей смерти? Увольте! 

- Предпочитаете убивать исподтишка? – зло поинтересовалась у него.

- Когда это я пытался вас убить? – даже оскорбился он.

- Хотите сказать, что навязывать кинжал человеку, не знающему традиции – это не убийство?             

- Откуда же я мог знать, что вы не знаете их?

Прямо  святая невинность, сейчас расплачусь!

-  А маниакальное желание запихнуть меня в карету вместе с прахом?

- Всего лишь забота о том, чтобы вы в спокойной обстановке простились с мужем и пережили своё горе.

- Три дня траура я чем занималась, по-вашему? С бубном танцевала, что ли? – разъярилась я.

 - Вам хватило три дня, чтобы забыть мужа? – холодно поинтересовался азгарн.

- Да мне жизни не хватит его забыть! – искренне воскликнула я, а про себя добавила: «вернее всего того, что он сделал».

Так, ладно, нужно срочно брать себя в руки или препираться можно до бесконечности.  Убивать не собирается – уже хлеб.

- Отпустите меня. Вы убедили, что мне ничего не грозит, и собой рисковать я не буду, - спокойным тоном обратилась к нему.

- Нет. Мне так спокойнее, - даже не пошевелился он. Ага, жаль, что я не могла сказать того же о себе.