Надо как можно быстрее сбросить этот ненужный балласт. Надолго меня не хватит.

Набираю Степана – начальника службы безопасности.

– Есть новости? – начинаю без предисловий.

– Ищем. Пока глухо.

На кой ляд мне такая служба безопасности, что за три дня человека найти не может? Срываюсь и ору в трубку чуть ли не матом:

– Найди мне эту курицу! За что я вам зарплату плачу?

Меряю кабинет шагами туда–сюда. Бесит эта затяжная эпопея с поисками какой–то бабы.

– Михаил Иванович, нам бы зацепку, где ее искать…

– Да не знаю я где ее искать! – рявкаю.

– Не приходила? Мать все–таки, инстинкты…

– Нет, не появлялась. Третий день уже идет.

– Мы просмотрели записи с видеокамер, картинка размытая, изображение не четкое. Нам бы побольше информации. ФИО, адрес, особые приметы.

– Да не помню я ФИО! Зовут Инной. Отчества не знаю. Фамилия то ли Орлова, то ли Воронина, короче, птичья какая–то.

– Кукушкина?

Остряк, блин.

Степан задает еще несколько уточняющих вопросов, но я практически ничем помочь ему не могу. Инка – одна из немногих девок, с которыми я встречался от силы месяц, и это был прогресс в отношениях.  Остальные были, мягко говоря, одноразовыми. Меня устраивало, их тоже.

Потому и ничего примечательного вспомнить о матери Матвея не могу. Да и времени сколько прошло, странно, что вообще ее вспомнил. После нее в моей постели было столько баб, что и не сосчитать, не вспомнить.

Кстати, из приемной не доносится ни звука. Открываю дверь – пусто. Видимо, моя секретарша увела ребенка в кафешку.

Вот интересно. Почему малой заткнулся только с этой не–пойми–что–за–экспонат по имени Настя? Что в ней такого, какие слова нашла для него?

 Если Матвей действительно мой сын, то чего он орет со мной? Почему не чувствует кровную связь? Был у меня порыв сдать анализы на родство и пропал. Зачем? Что это изменит? Сын, не сын, какая разница? Не хочу я детей. Не хочу этого пацана. Верните мне мою спокойную разгульную холостяцкую жизнь! Где не будет круглосуточных криков и выноса мозга. 

Кстати. Надо воспользоваться тишиной и позвонить Андрюхе. Как я про него забыл? Он же сразу после института пошел работать в частное сыскное агентство. Команда из знакомых ребят в полиции и собственной службы безопасности уже ищут мамашу ребенка, но пока глухо. А у Андрея возможностей может быть побольше.

Где–то когда–то я записывал  его телефон, только где? Лезу в стол, перерывая в ящичках документы.  На дне нижнего отсека отыскалась старая записная книжка. А вот и номер Третьякова, надеюсь, до сих пор рабочий. Набираю. Гудки.

– Третьяков. Слушаю, – басит в трубку изменившийся за несколько лет, но смутно знакомый мужской голос.

Уф.

– Андрюха, дружище, здравствуй, дорогой! Это Шведов тебя беспокоит. Помнишь такого?

– Шведов? Шведов… Михаил? – неуверенно.

– Он самый. Узнал, чертяка, – расплываюсь широкой улыбкой, представляя худощавого паренька с вечно лезущей в глаза белобрысой челкой. Интересно, какой он сейчас, спустя шесть лет?

– Ага, тебя забудешь, косолапый, – ворчит добродушно. – Как жизнь?

– Э–э, ну как тебе сказать…

– Понял, – усмехается, – давай по делу. Просто так ты бы не позвонил, угадал?

– Угадал, – сдаюсь со вздохом. – Надо найти одну женщину…

 – Ну как всегда – мужчины ищут женщин, женщины ищут мужчин. Давай подробности.

Излагаю ему свою просьбу. Андрей запрашивает видео, что нарыл Степан с ребятами. Скидываю ему контакты, чтобы общался с моей службой напрямую.

Закончив разговор, откладываю телефон в сторону, откидываюсь на спинку любимого кресла. К привычному горьковатому запаху натуральной кожи добавился еще какой–то слабый, сладковато–фруктовый. Женский. А–а, доходит до меня, стрекоза же здесь сидела. Как Дюймовочка на троне. И при этом дерзкая. Бесстрашная.