– За мной!

И шевелюрой лохматой махнул мне в сторону кабинета с табличкой "Директор Шведов М.И.", направляясь туда.

Пискнув "Сейчас", хватаю блокнот и ручку. Пальцы от волнения дрожат, заплетаются и не держат предметы. Они с грохотом валятся из рук на пол. Вовремя мужчина с ребенком скрылись за дверью, а то решили бы, что я та еще растяпа.

Подхватив предметы и зажав их крепко, чтобы избавиться от тремора в пальцах, иду в кабинет директора вместе со шлейфом вмиг распространившегося по офису аромата вкуснючего мужского одеколона. Только пока не до запахов. Тут другое важнее.

– Так, Настя, соберись, спокойнее, – бормочу себе под нос, опустив глаза в пол, чтобы не навернуться на ровном месте. – Только не запнись. Иди ровно. Помни, это всего лишь обычный медведь, тьфу ты, человек. Он не кусае…

Неожиданно упираюсь бедром в край директорского стола. Поднимаю глаза.

Медведь Иванович сидит в своем кресле. Напротив него попой на столе сидит ребенок и все так же орет прямо в лицо уставившемуся на меня как на диковинку отца. И откуда в крохотном тельце малыша столько сил на крик и слезы? И почему отец не может успокоить ребенка?

Ладно, начнем с начала. Растягиваю губы в улыбку.

– Здравствуйте, меня зовут Настя, я ваша новая помощница…

Слова теряются в крике малыша. Медведь сильнее хмурится, превращая брови в одну сплошную линию. А взгляд у него… бр-р-р, словно расплющить хочет.

Не буду ему в глаза смотреть.

Открываю новенький блокнот на первой странице. Вот сейчас будет мое первое задание, и я его торжественно запишу и выполню. Шеф для этого же меня звал?

Прижимаю локти к бокам, чтобы руки не тряслись, а то подумает обо мне этот гризли невесть что. Приготовилась внимать и записывать.

Директор что–то начинает говорить, при этом безотрывно, практически не мигая, смотрит на меня из-под своих кустистых бровей. Говорит явно мне. А я не слышу его из–за крика ребенка. Уже и одним ухом повернусь к шефу, и другим. Злюсь на себя, что не могу даже приблизительно угадать, что мне нужно сделать. Морщусь недовольно. По инерции делаю шаги вперед, огибаю его стол – приближаюсь к директору, чтобы расслышать задание.

Сквозь рев прорываются слова "няня", "агентство", "цена", "два часа".

И что это значит?

– Простите, вы не могли бы повторить? – перекрикиваю ребенка.

Я почти вплотную подошла к массивному кожаному креслу директора. Уже запах кожи бьет в нос, смешиваясь с тем самым вкусным одеколоном, а медвежонок как специально кричит еще громче, не давая отцу внятно донести до меня задание.

– Да угомонись ты! – рявкает Медведь, одновременно с этим хлопая по столу ладонью.

Я отшатываюсь назад, а малыш испуганно замирает, изредка взмахивая длинными мокрыми ресницами.

– Да угомонись ты! – рявкает Медведь, одновременно с этим хлопая по столу ладонью. И как только поверхность не треснула. Зато на столе директора подпрыгнули канцтовары, ноутбук и папки.

Мы же с мальчиком вздрогнули всем телом. Ноги мои, кажется, вообще на долю секунды оторвались от пола, и малыша подбросило тоже.

На секунду медвежонок затих. Но только на секунду, а потом заорал пуще прежнего и теперь явно от испуга. И мне его жутко жаль и хочется укрыть от лап и рыка его неадекватного папаши.

Михаил Иванович в бешенстве вскочил со своего кресла, спрятал лицо за ладонями и заорал в них:

– А-а-а!

Псих! А еще директор! Нервы  у него ни к черту еще и ребенка до истерики довел. Шагает тут по кабинету своему туда–сюда и орет как ненормальный, а малыш может упасть со стола!

– Что вы делаете? – не выдерживаю я. – Вы почему кричите на ребенка?