Гайк Бадалович Овакимян заслуженно считается одним из лучших советских разведчиков, работавших по линии научно-технической разведки. До прихода в разведку защитил диссертацию в Московском химико-технологическом институте. Работая на Лубянке, сумел закончить адъюнктуру Военно-химической академии РККА и аспирантуру Нью-Йоркского химического института.

С 1933 по 1941 год сначала заместитель резидента, а потом и резидент легальной резидентуры в США. Сумел получить информацию по авиа– и морским приборам, бомбовым прицелам, чертежи гидравлических прессов и прокатного стана для цветной металлургии и много другого.

На основании полученных им разрозненных сведений от кого-то из находящихся у него на связи информаторов (14 агентов и неустановленное число агентов-групповодов) сообщил в Центр о начале исследований по созданию ядерного оружия.

После возвращения в СССР работал сначала начальником 3-го отдела, а затем 1-м заместителем начальника Первого управления НКГБ[363].

Не упоминается Павел Анатольевич Судоплатов в реквизитах «Справки 1-го Управления НКГБ СССР о подготовке к испытанию атомной бомбы в США» от 2 июля 1945 года[364]. Ее подготовила, на основе материалов разведки, сотрудница 3-го отдела Первого управления НКГБ СССР переводчик с английского языка майор Елена Михайловна Потапова. Именно эта женщина, а не сотрудники таинственной группы «С», с 1942 по 1945 год готовила на основе полученных из-за рубежа материалов справки для передачи их научному руководству советского атомного проекта.

Стоит чуть подробнее рассказать об этом человеке. В 1937 году она закончила Московский химико-технологический институт, но по специальности работала недолго. В 1938 году ее зачислили в штат центрального аппарата НКВД. В годы Великой Отечественной войны она работала оперуполномоченным в 3-м (научно-техническая разведка) отделении 3-го (США, Канада и Англия) отдела Первого управления НКВД – НКГБ СССР.

В архиве Службы внешней разведки РФ хранится очень любопытный документ – рапорт начальника 1-го Управления НКГБ СССР Павла Михайловича Фитина наркому Всеволоду Николаевичу Меркулову «О неудовлетворительном состоянии работ по атомному проекту и нарушении режима секретности в Лаборатории № 2», датированный 5 марта 1945 года. Автор склонен доверять изложенным в этом документе фактам. Коллеги начальника внешней разведки утверждали, что он не любил интриги, а вот к работе относился очень добросовестно. Согласно рапорту:

«…добытые резидентурами в Нью-Йорке и Лондоне материалы, освещающие научную разработку проблемы Уран 235 как нового мощного источника энергии для мирных и военных целей, в течение 1943–1944 годов систематически направлялись и продолжают направляться в адрес наркома хим. промышленности тов. Первухина для использования их в Лаборатории № 2 АН СССР, созданной по специальному решению ГКО.

Со времени предоставления Вам рапорта в июле 1943 года о неудовлетворительном темпе работ в этой лаборатории и реализации в ней опыта работ английских и американских ученых на наших материалах положение до настоящего времени продолжает оставаться неудовлетворительным. Так, например:

1) За 1944 год нами было передано 117 наименований работ. На 86 работ до сих пор не получено никакого заключения, несмотря на неоднократные запросы с нашей стороны.

2) По имеющимся у нас данным, вопросы конспирации ведущихся работ в Лаборатории № 2 находятся в ненадлежащем состоянии. Многие сотрудники Академии наук, не имеющие прямого отношения к этой лаборатории, осведомлены о характере ее работы и личном составе работающих в ней»