– Паша! – женщина в дверях кухни мало похожа на ту, которую я видела на фотографиях у Полины Сергеевны. Светлые волосы растрепаны, глаза лихорадочно блестят, бегают в разные стороны, губы искусаны до крови. Она неопрятно одета, ощущение, что еще не умывалась.

– Никита? – на секунду ее глаза приобретают осмысленное выражение. – Что ты тут делаешь? – замечает меня, высокомерно задирает подбородок.

– Со своей подружкой приехал? Милая, но молодая. И смотрит на меня злорадно. Точно торжествует, что сумела у меня тебя отобрать. Но знаешь что, милочка, это тебе так кажется. Этот мужчина всегда будет моим! Он только мой! – ее голос с каждым словом все повышается и повышается. Никита опускает Пашу на пол, что-то ему говорит на ушко, мальчик убегает в сторону лестницы.

– Ник, она ухмыляется! Ты посмотри на нее! Какая нахалка! Кто тебя пустил на порог моего дома? Пошла вон, служанка! Воровка! Это ты украла мои бриллианты! Никита, вызови полицию, пусть ее арестуют, – Марина начинает угрожающе двигаться в мою сторону, я пячусь назад. Что здесь происходит? Почему она меня назвала служанкой, потом воровкой, когда недавно определила в подружки Никиты? Непонимающе смотрю на Никиту, он хватает Марину за руку, тянет к себе.

– А! Я знаю, кто это! Это, наверное, сестра наших соседей. Они что-то говорили о ее приезде. Дорогой, ты сегодня невообразимо рано, – у меня ощущение, что я превратилась в Алису и попала в Зазеркалье. Я ничего не понимаю.

– Марин, пойдем в комнату. Выпьем твои лекарства, – Никита осторожно ее обнимает, не спеша ведет куда-то в сторону. Я иду следом. Марина перестает нести бред, послушно заходит в одну из комнат, Никита усаживает ее на кровать.

– А ты очень милая, – смотрит на меня ясными глазами, улыбается. Я улыбаюсь в ответ. – Ник, она мне нравится.

– Я рад, – Никита подходит к столу возле окна, берет стакан с водой и какие-то таблетки, возвращается к Марине. – Пей.

– Ты хочешь меня отравить? И ты? – она вскакивает на ноги, мечется по комнате. – И ты туда же. Сначала Артур, теперь ты! Вы хотите моей смерти, я вам надоела!

У меня возникает ощущение, что я нахожусь в сумасшедшем доме. Я не понимаю эти перепады настроения Марины, я не понимаю отстраненное выражение Никиты. Я даже не понимаю, откуда в комнате возникают несколько мужчин, словно они тоже плод ее воображения. Они ловят Марину, один из мужчин со шприцем. Марина вырывается, пытается кого-то укусить, лягнуть, постепенно ее энергия угасает, ее подхватывают на руки и укладывают на кровать. Никита оказывается возле меня, берет под локоть и выводит из комнаты. Нам навстречу попадается еще один мужчина, разговаривающий по телефону. Завидев нас, завершает разговор. Окидывает меня мимолетным взглядом, обращает внимание на Никиту.

– Через две недели Марина вылетает в Швейцарию. Я нашел там хорошую клинику, думаю, ей там помогут. Надеюсь, что вопрос с опекой к этому времени будет решен. Ты понимаешь, Никита, что все в твоих интересах. Я, конечно, могу мальчика поместить в престижный интернат, мне не сложно.

– Спасибо, но нет. Пашку я заберу к себе. Я надеюсь, что он больше не будет оставаться с ней наедине?

– Нет. Признаю свою вину, что ослабил над Мариной опеку. Вчера она меня убеждала, что все с ней в порядке.

– Я позвоню тебе, – мужчины кивают друг другу, расходимся в разные стороны. Я храню молчание до самой машины, но, когда Никита открывает для меня дверь, смотрю ему в глаза.

– Что происходит?

– Марина больна. У нее шизофрения. Перед моей командировкой она попала в аварию. С ней был Паша. Слава богу, все обошлось, но сын напуган. Мне нужна жена, чтобы его забрать к себе, – ровный голос, никакой эмоциональной окраски, словно его владелец перегорел, переболел ситуацией. Я на секунду задумываюсь. У Никиты работа разъездная, Полина Сергеевна – пожилая женщина, органы опеки могут придраться. Если у Никиты будет жена, которая присмотрит за ребенком, пока он в отъезде, все вопросы будут сняты. Он и его мама оказали поддержку мне в трудную минуту, я в силах помочь им сейчас.