Сейчас она скажет, что была права, когда говорила, что трепетная лань не пара хищнику. Что я должна найти себе уставшего от одиночества, степенного олигарха в возрасте и не тешить себя иллюзиями о любви.  Что лучше жирный воробей в руке, чем недоступный фламинго. В общем, проецировала на меня свои собственные планы о сытой спокойной жизни за счет мужчины.

Наревевшись до икоты, я смогла, наконец, отлепиться от унитаза и умыться. У меня сейчас было два выхода. И оба до тошноты неприятные.

Первый – просто исчезнуть из жизни Грина. Сменить номер, перевестись в другой вуз, попросить комнату в общаге. И второй – потребовать объяснений, глядя в глаза.

Я читала, что в момент, когда душа и разум находятся на распутье, нужно довериться чувствам. Сказать себе – я выбираю это. И прислушаться. Если решение правильное, испытаешь облегчение. Если неправильное – сожаление.

В моем случае оба варианта вызывали отторжение, потому что я хотела третьего – чтоб это оказалось злым розыгрышем, гадкой проделкой Германа. Есть же фотошоп, где можно сделать, что угодно.

И словно в ответ на мои сомнения прилетела та самая фотография на телефон – чтоб я рассмотрела получше. Проглотив слезы, я принялась «отдирать корочку с ранки» - пристально разглядывать снимок, увеличивая каждый фрагмент. И отчаянный росточек надежды, вдруг проклюнувшийся, с каждой секундой все больше скукоживался и увядал, будто политый раундапом.  Никаких признаков монтажа не было. Это тело моего Грина, его шея, и его лицо. Его самые гармоничные в мире пропорции. И совершенно реальная рыжая мочалка, прижимающаяся к нему.

Снова сдавило горло спазмом. Давно прозвенел звонок на пару, а я никак не могла сдвинуться с места, не говоря уже о том, чтоб выйти на люди. Я чувствовала, что если не выясню все прямо сейчас, меня разорвет, как мертвого кита. А это то еще зрелище!

И где там моя женская мудрость, которой восхищался Грин? Осталась в другой жизни? Давно известно: если хочешь провалить какое-то важное дело, попытайся решить его по телефону.

Что я и сделала. Переслала фотографию Грину и тут же позвонила.

Кусая губы, чтоб не разреветься, я едва выдавила из себя:

- Гриш, что это значит?

- Алька, вот мне реально сейчас некогда. Не забивай себе голову всякой фигней. Понятия не имею, что это. Пока. Целую.

Я была потрясена ответом. И это мы еще не женаты, а фото с голой девицей в постели для него уже фигня?! Я поспешила наплескать себе в лицо холодной воды, чтоб не сорваться в истерику. Мой любимый Грин оказался таким, как о нем говорили. Непостоянный, не поддающийся дрессировке. Тот, на которого не накинешь поводок и который не будет отчитываться о своих поступках…

Мне хотелось поскорей убраться из универа, чтоб не стать лакомым кусочком для любителей посмаковать чужую беду. А то, что у меня беда, сомневаться не приходилось. Я еще раз плеснула водой в лицо, вытерлась бумажным платочком и осторожно открыла дверь. Никого не должно быть в коридоре – все беззаботные студенты сейчас сидят на парах.

Но я просчиталась. Усевшись на широкий подоконник с ногами, меня поджидал Бельский - младший. Его неизменные спутники оккупировали соседние окна.

Увидев меня, они, словно стая воронья, спрыгнули с насиженных мест и обступили меня.

- Ну что, Редиска, было время подумать? – нагло ухмыляясь, обратился Бельский.

Большая проблема неожиданно отступила перед маленькой, но жутко противной, мерзкой. Я едва удержалась, чтоб не поежиться от гадливости. Уже и права официально получил, и в универе числится, а ведет себя, как глупый, озлобленный  подросток.