— Умолкаю, — произнесла я, отворачиваясь к окну.

В травмпункте пришлось отсидеть еще очередь, прежде чем Матвея приняли и повели на обследование. Мы с Кириллом снова остались одни.

— Ничего, с возрастом у него это пройдет, — сказал мне Кирилл. И вдруг накрыл мою ладонь своей.

От этого прикосновения по коже в разные стороны разбежались маленькие электрические разряды, а сердце на миг замерло. Я разозлилась на себя: совсем неуместная и несвоевременная реакция. Но руку не убрала.

— А вообще, парень хороший вырос. Правильный, — продолжил Кирилл. — Таких сейчас мало. Не волнуйся, потом научится решать вопросы не только кулаками, но и словами. Через рот.

Я на это усмехнулась.

— Спасибо, — сказала потом.

— За что? — он удивился.

— За поддержку.

Кирилл хмыкнул:

— Вообще-то, я теперь твой муж.

— Кстати, — вспомнила я, переводя тему, — торт и цветы можно было не забирать.

— Чего это добру пропадать? — Кирилл на это ухмыльнулся.

Из кабинета врача наконец вышел хмурый Мотя, с зашитой губой и пластырем на лбу.

— Уже все? — подскочила я.

Он только кивнул.

— Сотрясения нет?

— Легкой степени, — буркнул он.

— Ему полежать надо, понаблюдать несколько дней за состоянием, — сказала вышедшая следом медсестра. — Если головокружения, болей или тошноты не будет, то все в порядке. Остальное само заживет.

— Спасибо, — кивнула я ей и повела брата на выход. — Ну чего ты такой бука? Все же хорошо. Обошлось, слава богу.

— Как я такой к маме заявлюсь? — вдруг в сердцах произнес он.

Я осмотрела его и со вздохом заключила:

— Да уж… К маме нельзя. Еще не хватало ей скорую вызывать, с ее-то сердцем. Ладно, поехали ко мне ночевать. Я позвоню папе, осторожно все расскажу, пусть он маме сам придумает, как сказать, что ты у меня.

Матвей кивнул.

— Ну что, куда сейчас? — спросил Кирилл, когда мы снова разместились в машине.

— Ко мне давай, — вздохнула я и продиктовала адрес.

— Или все же ко мне? — хитро улыбнулся Кир. — Договор ведь…

— Давай потом разберемся с «договором», — отозвалась я и стала набирать номер папы.

Папа ворчать не стал, понял все и пообещал, что скажет все маме. Потом шепотом посоветовал натереть фонарь под глазом содой. Мол, так быстрее пройдет, он-то все знает. Ох уж эти родительские народные методы лечения… Но, главное, с мамой вопрос решили.

— Как насчет знакомства с родителями? — поинтересовался Кирилл все с той же ухмылочкой.

— Ты же знаешь моих родителей, — отстраненно ответила я.

— Но не лично, — возразил Кир.

Я на это лишь отмахнулась. Вдруг навалилась такая усталость, что хотелось лишь одного: поскорее оказаться дома и лечь в кровать. С остальным разберусь завтра.

На подъезде к дому я стала рыться в сумочке в поисках ключей, но в руку постоянно попалось не то: скомканная салфетка, помада, резинка… Да что ж такое!

— Можно свет включить? — попросила я.

Кирилл как раз уже заехал во двор. Он остановил машину и зажег лампочку.

— Потеряла что-то? — поинтересовался у меня.

— Да ключи что-то не могу найти, — поделилась я. — Где же вы, а?

В конце концов я не выдержала и вывалила содержимое сумки себе на колени.

— Зачем тебе складной ножик? — сразу заметил Кир.

— Очень нужная вещь, — отозвалась я с досадой.

— А электронный градусник?

Вот же глазастый! Хорошо, что среди моего барахла сегодня нет всяких штучек женской гигиены. Зато есть обертка от шоколадки. Я поспешно скомкала ее, чтобы не комментировал. Только вот где ключи?

— Да с ее сумкой можно на необитаемый остров смело попадать. Шансы выжить сразу повышаются, — хмыкнул Матвей. И заглянул мне через плечо: — Ну что, нашла ключи?