– Угу, а работать за меня кто будет? – очередная претензия как же ей одиноко, несчастной… Впрочем плевать. Не хочу об этом думать. И так понятно, что видеть я Юлю больше не могу. И не желаю. Хотя и чертовски больно, – Короче, собирай вещи, на развод я подам. От детей можешь отказаться.

– Нет, я не буду отказываться от детей. Вдруг я их все-таки смогу полюбить? – поворачивается ко мне. И по ее выражению лица понимаю. Не полюбит. Никогда не полюбит, – Я все-таки мать, не забывай это. И эти дети дались тяжело нам обоим.

Два года назад.

– Не переживай, дорогая, дети – не самое главное в жизни, – пытается успокоить меня муж, видя, что я истерично рыдаю уже третий час. А как не рыдать? Я никогда не стану матерью. Никогда. И никто не виноват в этом. Врожденное заболевание, которое сводит на нет все попытки забеременеть.

– Да как же не переживать?! – вырывается из меня. И как объяснить мужчине мои страдания? Что я никогда не почувствую внутри живота маленькое толкающееся тельце, я никогда не прижму кроху к груди. Этого не будет никогда! Никогда. И одна мысль о невозможности завести своих детей вызывает у меня бездну тоски и безысходности. Как жить с этим?

– Многие женщины не могут родить, в нашем мире это частая проблема, – произносит Игорь. Он плохо понимает что я чувствую. Но это не вызывает у меня злость, скорее тоску.

– Ты думаешь что от того что другим женщинам плохо мне станет легче? – вытаскиваю платок и сморкаюсь. Я некрасивая когда плачу, сама в курсе. Но сейчас мне плевать.

– Не думаю. Но ты не уникальна в своей проблеме. Так бывает. Научись жить с этим.

Игорь не мастер утешений. Точнее… В последне время я замечаю что он стал холоднее что ли. В голове бьется: «Разлюбил потому что я бесплодна». Я бракованная, я неудачница. И плевать что не по своей вине…

– Как жить с этим? Как? – всхлипываю. Однако пару секунд подумав, произношу, догадавшись… Точнее, думая, что я догадалась: – Мы усыновим ребенка, да?

Игорь молчит. Молчит не меньше минуты. Даже воздух, и тот становится наэлектризованным. А крохотная квартира еще меньше. Стены давят. Я смотрю в темные глаза Игоря, лишний раз убеждаясь что он хорош. И да, его генов в моих детях не будет. Потому что у меня не будет детей.

– Конечно, – наконец кивает, а я выдыхаю, – Мы обязательно возьмем ребенка из детского дома. Но позже. Ты тоже пойми, там надо столько всего, и чтобы жилплощадь своя, и квадратные метры, и доход… Плюс ему своя комната, иначе не дадут. А много мы с тобой зарабатываем? Ты – логопед в школе, я – менеджер в салоне связи.

Логика Игоря мне понятна, и от этого мне становится еще больнее. К тому же в его тоне я чувствую какую-то ложь. Но не хочу сейчас разбираться в этом всем. Может показалось?

– Да, нужны деньги…

– Ну и где мы их возьмем? Ипотеку на нашу студию еще пятнадцать лет выплачивать.

И не поспоришь. Чудо что нам ее вообще оформили. Тут спасибо моему наследству, трети квартиры, доставшейся от покойной бабушки. Было откуда взять первый взнос… А вот у Игоря с этим совсем плохо. И не сказать что он из бедной семьи, но родители не склонны как-то помогать ему. Впрочем, это не важно. Никто никому не обязан. И если я хочу ребенка, пусть и приемного, то надо работать. А значит, школа, где я тружусь – это хорошо, но пора шевелиться. Мне двадцать шесть, большая девочка чтобы научиться думать. И брать ответственность за свою жизнь.

– Ну ты что призадумалась? – прерывает мои мысли Игорь.

– Наверно работу поменяю. Ты прав, на приемного ребенка нужны деньги. Тут поговорка с зайкой и лужайкой не прокатит.