Дилейни чувствовала себя вымотанной. Она встала и прошла к двери.

– И как, ты думаешь, я найду способ уничтожить эту компанию, утилизируя чужие фото и свадебные платья?

– Я думаю, что ты на верном пути, – ответил Уэс.

В своей комнате Дилейни рухнула на кровать. В голове была пустота. Раздался стук в стену.

– У тебя еще один “АнонПред”. В 23:03. Твой показатель упал до 84,6. Но, похоже, на сегодня это все.

– Прошу, хватит, – простонала Дилейни.

Уэс долго молчал. Потом спросил:

– Спишь?

– Пытаюсь.

Дилейни слышала, как он укладывается в кровати с Ураганом. Они возились и скреблись, наконец послышался шорох одеяла, взлетающего в воздух и опускающегося на человека и собаку.

– Спокойной ночи, – донеслось из-за стены.

– Спокойной ночи, – ответила она.

– Я люблю тебя.

Совершенно не за что, подумала она. Это же нелепо и странно.

– Спасибо.

Прошла неделя, Дилейни отправила на сожжение тысячи уникальных вещей, настрочила требуемое количество “АнонПредов”, не имевших ровно никаких последствий, и переняла у Винни беззаботное отношение к их деструктивному занятию. Работа была тупой и монотонной, в качестве звукового сопровождения – незатихающий щебет Винни о детях, муже, друге мужа Люке, который, по ее словам, внешне просто неотразим, но сам это не сознает. Через равные промежутки времени они вставали, чтобы сделать упражнения, вскидывали ноги, жали на педали, а потом опять возвращались к сканированию.

Каждый день после работы Дилейни возвращалась домой, и они с Уэсом, оставив все гаджеты дома, шли к океану, взяв Урагана на поводок. Он рвался на песок, не понимая, почему они идут по бетонной дорожке, когда за оградой бесконечный пляж.

– Думаешь, надо его чипировать? – спросил Уэс.

Дилейни пожала плечами. Вечный чип в обмен на право бродить по песку на привязи? Что хуже – чип или бетон вместо пляжа? Оба хуже, как говорится.

– Так, значит, ты еще не поняла, какие провода нужно перерезать? Как я погляжу, “Вместе” все еще стоит.

– Втираюсь в доверие. Демонстрирую радость и довольство. Вживаюсь в роль. Шпионю.

– Ясно. Значит, плана нет.

– Вряд ли я стану радоваться, когда “Вместе” рухнет. Люди вроде Винни лишатся работы.

– Есть и другая, – возразил Уэс. – Не такая испепеляющая.

– Да, но для матери троих детей “Вместе” предоставляет фантастические льготы. Винни заканчивает ровно в пять. Ее аппаратура выключается, как только она отработала восемь часов.

– Ага. Бесконечные судебные иски из-за переработок канули в прошлое, как только изобрели это программное обеспечение. И ей прекрасно платят.

– Откуда ты знаешь? – спросила Дилейни.

– Ты меня недооцениваешь. Сама-то читала свое соглашение о приеме на работу? Сведения о заработной плате любого сотрудника “Вместе” доступны любому другому сотруднику компании. Полная прозрачность. Ты знаешь, что в восемнадцать лет Винни арестовали за вождение в нетрезвом виде?

– Уэс, прекрати.

– Там все есть. Ты что, даже не заглянула в ее данные? Там даже все адреса, по которым она когда-либо жила. Да и вообще, когда “Вместе” не станет, что-нибудь еще придет ей на смену.

Дилейни уже думала об этом. “Вместе” шла к нынешнему своему положению двадцать два года благодаря уникальному слиянию умов “трех волхвов”, о двоих из которых теперь предпочитали не упоминать. Можно ли повторить что-то подобное? После того, как она освободит мир от смертельных объятий “Вместе”, займет ли ее место какой-нибудь другой технологический удав? Маловероятно. Но после ухода одного из “волхвов”, исполнительного директора Тома Стентона, “Вместе” стала уязвимее. Стентон был акулой-убийцей, которая никогда не спит и неустанно заботится о наращивании мощи компании. Самый первый из “волхвов”, Тау Господинов, вундеркинд и визионер, начал критиковать то, во что превратилась “Вместе”, и его никто не видел уже не один год – ему выдали неограниченный бюджет на осуществление его мечты о вечной жизни, и он исчез из поля зрения общественности. Третьего “волхва”, Эймона Бейли, – “дилетанта-самоучку”, по его собственному определению, – интересовали люди, он хотел изучать их, объединять, совершенствовать. Но его увлечения – космические путешествия и поиски затонувших кораблей – обходились слишком дорого, а пользы от них не было никакой. Мэй в некотором смысле вобрала в себя самые ценные черты каждого из трех, к тому же умела четко фокусироваться на важном, а этого умения “волхвам” не хватало. Она редко покидала кампус, не лезла в благотворительность или политику, у нее не было семьи, она была открыта для всех, но не скатывалась в показуху, она воплощала декларируемые принципы полной прозрачности в прямом эфире.