Так что, пожалуйста, не задавайте мне вопросов на языке «отбрасывания». Сам язык отбрасывания – это язык невежества, потому что это побочный продукт невежества по поводу привязанности. Кто-то привязан к вещам, а кто-то занят тем, что избавляется от вещей. Кто-то цепляется за свою жену – и даже когда он обладает своей женой, даже тогда она отдельна, а он отделен. Как бы вы ни старались, даже если вы испробуете миллионы способов, невозможно никем обладать. На самом деле, никто не привязан. Неважно, как сильно вы будете стараться удержать свою жену, за что вы будете цепляться? То, за что вы цепляетесь, находится за пределами вашей хватки. Вот откуда вся эта ежедневная борьба, потому что вы знаете, что всеми силами стараетесь удержать кого-то, кто находится за пределами досягаемости.

Тот, кто говорит, что привязан к своей жене, пребывает в иллюзии. Есть другая разновидность людей, которые говорят, что отрекаются от жены. Иллюзия отречения – это побочный продукт иллюзии привязанности. Теперь он заявляет: «Я не приближусь к моей жене, я даже не взгляну на жену. Я уйду в лес, я отрекся от жены!»

Был один джайнский монах, который двадцатью годами ранее отрекся от своей жены. Я был поражен, читая его биографию. Он отрекся от жены двадцать лет назад, и вот его жена умерла. Эта новость застала его в Варанаси. Человек, написавший его биографию, сообщает о том, что реакция монаха была «потрясающая». Получив плохое известие, монах сказал: «Хорошо, что ж, даже последняя помеха теперь исчезла». Биограф одобрял реакцию монаха и писал об этом как о великом отречении.

Я написал биографу, что он сумасшедший. И что, если монах сказал такие вещи, значит, он был еще более безумен, потому что женщина, от которой он отрекся, все еще казалось ему помехой. Он сказал: «Последняя преграда исчезла!» Так что это очень интересная вещь.

Двадцатью годами ранее он отрекся от жены. Но человек, от которого он отрекся, принадлежал ему. Иллюзия поддерживалась за счет того, что он отрекся от нее на основании того, что она была его женой. Даже спустя двадцать лет она по-прежнему принадлежала ему. Она была его собственностью, от которой он отрекся! Во внутренних слоях ума она все еще воспринималась им как некий барьер. Он считал ее своей собственностью и поэтому был к ней привязан, это было иллюзией. После он отрекся от нее и впал в еще одну иллюзию. Теперь же, когда она умерла, двадцатью годами позже, он сказал, что барьер исчез. Это означает, что все продолжалось на протяжении двадцати лет. Жена, от которой он не смог избавиться, отрекшись, освободила его своей смертью! Задумайтесь об этом ненадолго. Как жена, которую не отбросил его ум через отречение, может быть отброшена через ее смерть? В каком-то смысле, жена уже была для него мертва. На протяжении двадцати лет она ничего для него не значила, но даже тогда он не был свободен от нее.

Поэтому я делаю акцент на том, что язык привязанности и отречения не работает. Язык свидетельствования всего происходящего будет работать. Просто наблюдайте за происходящим. И чем глубже вы будете погружаться в свидетельствование, тем больше вы будете оказываться вовне всего.

Но ранее ты говорил о том, что вместо верования нам следует отточить мышление.

Если у кого-то в ноге заноза и я прошу его принести еще один шип, чтобы вытащить первый… Тогда человек говорит: «Меня и так беспокоит шип, зачем ты просишь меня принести еще один? Я и так умираю от боли из-за этого шипа, а ты просишь еще об одном». Я отвечаю ему: «Подожди, я вытащу первый шип при помощи второго». Даже если я сам принесу шип, он будет сильно сопротивляться, когда я попытаюсь воткнуть его ему в ногу. Он скажет: «Мне и так уже доставляет беспокойство первый, а ты втыкаешь второй!» Если я вытащу первый при помощи второго, тогда он скажет: «Я буду бережно хранить этот шип в моей ноге, потому что он так помог мне вытащить первый шип. Это милость шипа, я его сберегу». Тогда я говорю ему выбросить и второй шип тоже. Его функция заключалась в том, чтобы вытащить первый шип, и теперь в нем нет никакой необходимости. Понимаете?