– Вы с ней не заняты вечером? Я собирался в кино, может, составите мне к…

Уверен, что она почти кивнула головой, когда к ней вдруг подлетел сзади какой-то бугай, притянул к себе и поцеловал прямо в шею.

– А..о… – Она выглядит растерянной и дергает плечом, чтобы он от нее отлип. – Это мой парень. Марат. Познакомьтесь.

Верзила тянет мне руку. Жму ее и спешу отвернуться. Мне уже хочется провалиться под землю.

– Мне нужно отлучиться, прости. – Извиняется Аня и тащит своего парня в коридор к гардеробной.

Слежу за ними искоса и чувствую себя конченым неудачником.

– Белокурая бестия!

Пропадаю без вести я!

(Uma2rmaН – Белокурая бестия, – прим.авт.)

Вкладываю все свои чувства в эти строки. Пытаюсь подыгрывать себе на гитаре. Пусть знает. Пусть слышит. Наконец, у меня хватило духу. Мужик я или нет?!

И я пою. Снова и снова. Строчку за строчкой, буквально отпуская душу на волю. За все те разы, когда боялся поднять на нее глаза. За все те встречи, которые не состоялись из-за моей трусости и неуверенности в себе. За все те слова, которые не сказал, хотя мог бы и должен был сказать еще два года назад, когда увидел ее впервые, лучистую, светлую, солнечную. Мою Аню Солнцеву.

Пою и чувствую, как становлюсь сильнее. Как переступаю свои страхи, как будто рождаюсь заново. Когда песня заканчивается, поднимаю глаза и вижу ее. Стоит в трех шагах от сцены, смятенная, растерянная. Мне даже не нужно было искать.

Чувствую, где она. Всегда чувствую. И жду.

Смотрю на мою девочку, пытаясь одними глазами сказать: да, все, что ты сейчас услышала – полная правда. И я дурак, что не сказал тебе этого раньше. Она не двигается, и мне вдруг становится страшно.

Дико страшно, что спугнул ее. Сейчас она развернется и сбежит. Только эта мысль посещает мою голову, как вдруг Аня, расталкивая людей, бросается вперед.

Облегченно выдыхаю, отпускаю микрофон и спрыгиваю со сцены. Присутствующие аплодируют, маленький зал, наполненный народом, кипит. Но мне этого уже не нужно. Не слышу никого. Нахожу в толпе то, что давно искал. Ее губы.

Аня буквально запрыгивает на меня. Едва успеваю подхватить ее под бедра. Прижимаю к себе и касаюсь влажных губ. Балансирую, стараясь не упасть после ее прыжка. Упираюсь обеими ногами в паркетный пол. Она обнимает меня, и я ощущаю нечто вроде потрясения. Неужели это сейчас происходит со мной?

Развожу ее губы языком и проникаю глубже. Сильно, больно. Держу ее крепко, постепенно опуская вниз, пока ноги Ани не касаются пола. Этот поцелуй похож на ядерный взрыв. Мы создаем огонь, уничтожающий все вокруг. И даже нас самих. И от него не хочется скрыться. Целуемся неистово, грубо, уже до боли в покусанных губах.

Толпа свистит и подзадоривает нас. Но кому какое до них дело?

Точно не нам.

Анна

– Эй, – отрываюсь от его губ и, тяжело дыша, смотрю в глаза. В виски гулко бьет адреналин, помноженный на шампанское и острое чувство стыда.

– Мм? – Обжигая меня своим дыханием, спрашивает Пашка.

Его руки все еще на моей талии. Мы стоим, соприкасаясь лбами, и не можем перевести дух. Объятые пламенем и опьяненные друг другом.

– Они, – хрипло выдыхаю я, – аплодируют…

– Ага, – соглашается он.

– Не, – отрицательно качаю головой. Воздух с шумом вылетает из моих легких.

– Что? – Паша отрывается, чтобы посмотреть в мои глаза в поисках ответа на свой вопрос.

– Они аплодируют потому, что… у меня юбка треснула…

Мне даже не нужно проверять это ладонью. Я и так чувствую, что плотно облегавшая до этого мои бедра белая юбка-карандаш вдруг стала сидеть свободнее. Гораздо свободнее. Разошлась по шву, и сзади едва ли не ветер задувает в получившийся разрыв.