– Не спишь? – тихо спросила Ольга.

– Не сплю, – ответила луна.

– Я вот тоже…

Уснула она под самое утро с мыслью о том, что не просто банально влюблена, а зачарована, переполнена любовью. И что теперь делать? На работу она бежала так быстро, как никогда в жизни не бегала.

– Ты чего так запыхалась? – спросил ее Сергей Сергеевич, добродушный пожилой доктор, с которым она начала работать сразу после медицинского училища.

– Сама не знаю, Сергей Сергеевич, – ответила Ольга, пряча взгляд.

– Ага, – улыбнулся он в седые усы и больше ни о чем ее не спрашивал.

Время то тянулось, спотыкаясь, как пьяный возница на колдобинах, то летело, как гоголевская птица-тройка. И хотелось спросить словами классика – и кто ее выдумал. Только не птицу-тройку, а любовь… Наконец рабочий день подошел к концу.

– Я побегу, Сергей Сергеевич? – спросила девушка.

– Беги, – отозвался он, склоняя голову над чьей-то историей болезни.

Ольга повесила на место халат, взяла в одну руку свою сумку, в другую аккуратно сложенные карточки, чтобы по пути занести их в регистратуру.

Когда она открывала дверь поликлиники, клонящийся к исходу день бросил ей в лицо целую горсть золотистых бликов, и поэтому Ольга не сразу разглядела стоящего на крыльце Юрия. А когда увидела, то расцвела так же ярко, как оранжевый георгин, который он держал в руке.

– Здравствуйте, Оля, – Ставров протянул ей пышный цветок.

– Здравствуйте, Юра. Спасибо. Какой красивый!

– Я? – лукаво улыбнулся он.

– И вы тоже, – ответила она, зарумянившись.

Он окинул ее оценивающим взглядом и, несомненно, догадался, что она ждала его. На ней был элегантный костюм темно-голубого цвета, туфли на высоком каблуке и тонкая нитка жемчуга на шее.

– Сегодня и в «Нептун» можно? – улыбнулся он.

– Наверное, – несколько смущенно отозвалась она.

– Но для начала у меня билеты в Оперный театр. Как вы относитесь к опере? И к Чайковскому?

– Как… – она замялась.

– В оперный не хочется?

– Хочется! – ответила она искренне.

Ей действительно хотелось с ним куда угодно. К Ольгиному облегчению, артисты пели великолепно, она понимала каждое слово и с удовольствием следила за происходящим на сцене. И потом, когда они уже сидели в салоне автомобиля, Юрий взял ее руку, улыбнулся и пропел хорошо поставленным голосом:

– Я люблю вас, я люблю вас, Ольга, как одна безумная душа поэта еще любить осуждена…

Ольга опустила глаза. Ее душа металась. Она не понимала, он шутит или и впрямь объясняется ей в любви? Скорее всего, нет. Ведь для объяснения еще слишком рано, они едва-едва знакомы… Она подняла глаза и встретилась с его взглядом, источающим тепло и ласку.

– Мне очень понравилась опера, – сказала Ольга серьезно. – Спасибо.

– Я рад, – ответил он, подлаживаясь под ее тон. – Пожалуйста.

– Вы все шутите… – прошептали ее губы.

– Ни в коем разе. Я действительно очень рад. Куда поедем?

– Во вчерашнюю кофейню, – решительно сказала она.

– В кофейню так в кофейню, – джип плавно тронулся с места.

– Боже, как хорошо, – сказала Ольга, когда они приехали на место. – Смотрите, какая луна! Она вчера заглядывала ко мне в окно!

– Неужели? – невольно улыбнулся Юрий и посмотрел на луну.

Два небольших облака застыли рядом с ночным светилом и создавали впечатление, будто задумавшаяся луна подперла свою круглую голову пухлыми кулачками.

– Да, да и мы с ней сумерничали, – сказала Ольга.

– Завидую.

– Кому?!

– Луне.

Ольга счастливо рассмеялась.

– Оля, а давайте с вами перейдем на «ты».

– Давайте, то есть давай.

– И выпьем кофе на брудершафт.

– А разве кофе на брудершафт пьют?

– Ну, надо же кому-то заложить эту старинную русскую традицию, – улыбнулся он.