Рэндал удивленно посмотрел на девочку.

– С чего ты решила?

– Но ведь это правда, – ответила Сорелла. – Вы знаете, что расстроило Люсиль Лунд, но не хотите признаться в этом даже самому себе.

Рэндал с раздражением посмотрел на Сореллу, но потом лишь молча отвел глаза и пожал плечами.

– Признаюсь, – капитулировал он. – Знаю. А раз и ты столько об этом знаешь, то, может, посоветуешь, что мне со всем этим делать?

Сорелла молча сидела, сложив руки на коленях. У нее была привычка сидеть тихо-тихо в особо важные моменты, Рэндал не раз замечал это ее свойство. Он бы просто не вынес сейчас, если бы она вертелась и жестикулировала, он бы разозлился, если бы она вдруг смутилась и пожалела о том, что сказала.

Но девочка сидела абсолютно тихо. Ее зеленые глаза, печальные и в то же время полные удивительного сочувствия, буквально впились в его лицо.

– Итак? – произнес наконец Рэндал, прерывая молчание. – Какое же лекарство ты посоветуешь?

– Лекарства не существует, – сказала Сорелла. – Люсиль ревнует к Джейн. Вы об этом знаете. Сегодня она взбесилась, потому что вчера вечером вы ужинали с Джейн.

– Похоже на правду! – воскликнул Рэндал. – Но откуда знаешь о таких вещах ты, необычная девочка?

– Я вчера весь день была в театре, – ответила Сорелла. – И слышала, о чем говорят люди. На меня ведь никто не обращает внимания, они вообще не замечали моего присутствия. Там был какой-то мистер Джепсон, он только что прибыл из Америки. Ему не нравилось, как Люсиль проходит третью сцену. Он сказал, что вы имели в виду совсем не то, когда эту сцену писали. А Люсиль сказала, что если так, то вы могли бы сообщить ей об этом сами, и добавила, что вас, похоже, больше волнует на сегодняшний день каша на завтрак, чем эта постановка.

– А что ответил этот Джепсон? – поинтересовался Рэндал.

Сорелла задумалась на несколько секунд, словно желая точнее припомнить слова.

– Он сказал: «Ну, ну, малышка!» Таким американским голосом – ну вы знаете, как он говорит. Попытался успокоить Люсиль, но стало только хуже. А потом она заявила: «Я, знаешь ли, не приехала бы в эту богадельню, если бы не Рэндал. И если ты думаешь, что ему удастся бросить меня ради какой-то белокожей светской девицы, даже увешанной с ног до головы дорогими побрякушками, то ты ошибаешься. – Сорелла с коротким смешком добавила: – Когда Люсиль злится, то начинает разговаривать совсем как в американских комиксах.

Рэндал, рассмеявшись, допил виски.

– Просто Люсиль пытается говорить так, как ее собеседник. Эдвард Джепсон начинал как ковбой, но сегодня никто в это не поверит! Что ж, думаю, мне лучше последовать твоему совету.

– А разве я давала вам совет? – удивилась Сорелла.

– О да! Ты сказала мне, что, если я желаю успеха своей пьесе, надо позаботиться о том, чтобы Люсиль была в хорошем настроении. Вопрос только, в каком настроении будет Джейн, если я переключу свое внимание на Люсиль?

Рэндал улыбнулся Сорелле неотразимой лукавой улыбкой нашкодившего школьника, затем поднялся и подошел к телефону.

– Сорелла, поверь, женщины – это исчадия ада, – со вздохом проговорил он.

Сорелла ничего не ответила. Поднимая трубку, Рэндал увидел на ее лице странное выражение. Он спросил бы девочку, о чем она думает, если бы не начал набирать номер Джейн.

На самом деле его слова вызвали у Сореллы неприятные воспоминания. Те же самые слова произнес ее отец пять лет назад, меряя шагами комнату.

«Женщины – исчадия ада, Сорелла, – сказал он, – настоящие исчадия ада. Я перебрал все трюки, какие знал. Теперь твоя очередь».