– Вы уверены? – повторила Гермиона невозмутимо и даже с какой-то наполовину наигранной издевкой.

– Естественно. Я буду рада, – рассмеялась Урсула, слегка взволнованная и смущенная тем, что Гермиона принуждает ее согласиться и стоит слишком близко, словно они подруги, а какие они подруги?

Именно такого ответа и ждала Гермиона. Удовлетворенная, она повернулась к Беркину.

– Чем ты занимаешься? – проворковала она с притворным интересом.

– Соцветиями, – ответил он.

– Правда? – воскликнула Гермиона. – А что ты о них знаешь? – Все это произносилось ею в насмешливой, слегка дразнящей манере, как будто вся затея была игрой. Она тоже взяла в руку веточку с кистью, как бы желая понять источник интереса Беркина.

Гермиона странно смотрелась в классной комнате в своем широком поношенном плаще из зеленоватой ткани с рельефным тускло-золотистым узором. Стоячий воротник и подбивка плаща были из темного меха. Под плащом – платье из дорогой ткани цвета лаванды, тоже отделанное мехом, на голове аккуратная маленькая шляпка из тусклого зеленовато-золотистого материала и меха. Высокая Гермиона производила странное впечатление; казалось, она сошла с холста новомодного экспериментального художника.

– Ты видела красноватую завязь, из которой потом вырастают орехи? Когда-нибудь обращала на нее внимание? – спросил ее Беркин и, подойдя ближе, показал сережку на ветке, которую Гермиона держала в руке.

– Нет, – ответила она. – А что она собой представляет?

– Вот эти маленькие цветки дают семена, а длинные сережки – пыльцу, опыляющую цветки.

– Опыляющую цветки! – повторила Гермиона, внимательно разглядывая кисть.

– Вот из этих маленьких красных точек завяжутся орехи – при условии, что на них попадет пыльца с сережек.

– Маленькие язычки пламени, маленькие язычки пламени, – тихо пробормотала Гермиона. Некоторое время она молча рассматривала крошечные бутончики, в которых трепетали красные тычинки.

– Разве они не прекрасны? Я думаю, прекрасны, – говорила она, придвигаясь ближе к Беркину и указывая на красные волоски длинным белым пальцем.

– Ты никогда не замечала их раньше? – спросил Беркин.

– Никогда, – ответила она.

– А вот теперь ты никогда не пройдешь мимо, – сказал он.

– Теперь я всегда буду их видеть, – повторила Гермиона. – Большое тебе спасибо, что показал. Они такие красивые – маленькие красные язычки…

Ее интерес был необычным, граничащим с восторгом. Она забыла и о Беркине, и об Урсуле. Маленькие красные цветочки мистическим образом ее заворожили.

Урок окончился, тетради собрали, и классная комната наконец опустела. А Гермиона все сидела за столом, подперев руками подбородок, устремив ввысь свое узкое бледное лицо, и ничего не замечала вокруг. Беркин подошел к окну, глядя из ярко освещенной комнаты на серый бесцветный мир по другую сторону стекла, где моросил бесшумный дождь. Урсула убирала в шкаф учебный материал.

Через некоторое время Гермиона поднялась и подошла к ней.

– Это правда, что ваша сестра вернулась домой? – спросила она.

– Да, – ответила Урсула.

– И что, ей нравится в Бельдовере?

– Нет.

– Удивительно, что она сразу же не сбежала. Чтобы вынести уродство здешних мест, требуется призвать на помощь все свое мужество. Приезжайте ко мне в гости. Приезжайте погостить вместе с сестрой в Бредэлби.

– Большое спасибо, – поблагодарила ее Урсула.

– Тогда я пришлю вам приглашение, – сказала Гермиона. – Как вы думаете, ваша сестра согласится приехать? Я буду рада. Я в восторге от нее. И нахожу некоторые ее работы изумительными. У меня есть две трясогузки, вырезанные ею из дерева и раскрашенные, – может быть, вы их видели?