Выпить, может, для храбрости?

Передо мной – стеклянный журнальный столик с бутылкой шампанского в ведерке со льдом, двумя фужерами, свечами и фруктами.

Ждала меня.

Света выходит в коротких джинсовых шортах и желтой майке, под которой нет белья. Соски торчат пиками.

Переоделась, блин.

Отвожу взгляд в сторону.

Не торкает. Будто бабка отшептала.

А раньше заводился на раз–два.

Раньше у меня не было Насти!

– Шампанского? – скользит пальчиком по горлышку бутылки.

– Я за рулем.

– Не останешься?

– Нет.

Света села на диван на согнутые по–турецки ноги. Приготовилась слушать.

– О чем ты хотел поговорить, Котик?

– Я женюсь, Света.

– Правда? – неверие отражается на красивом личике.

– Правда. А это вот. Тебе, – протягиваю ей коробочку. – Оно твое.

Взвизгнув, хватает коробочку, кидается мне на шею, осыпает мое лицо влажными поцелуями.

– Я согласна, Котик! – верещит в уши. – Согласна! Господи, я думала, ты никогда не сделаешь мне предложение! Я так счастлива! Боже, оно прекрасно! – возбужденно тараторя, машет перед моим лицом кистью с кольцом. И когда надеть успела.

– Так, – отстранилась, подскочила с дивана, начала бегать по комнате, – надо позвонить маме, рассказать, что мы женимся, это же столько дел теперь, столько дел! Надо все успеть! Платье! Котик, я хочу платье от Юдашкина! Я видела в каталоге. Со шлейфом! И фатой! А еще туфли! Туфли обязательно! И шубку, зима ведь!

– Света!

Не слышит. Нашла уже телефон, тыкает пальчиком по экрану.

14.1

– Света, подожди! – рявкаю, выхватываю телефон, отбрасываю его в сторону. – Дослушай сначала!

Садится рядом, но вижу, как ее колбасит и подкидывает от эмоций. У нее в глазах уже мелькают кадры нашей будущей свадьбы!

Набираю воздуха в легкие, мечтая, чтобы скорее все закончилось.

– Светик, Светлана, ты хорошая девушка, красивая, умная…

Плечики выпрямила, грудь вперед выставила, майка натянулась, вот–вот затрещит, с такой силой ходит ходуном под тканью упругая четверочка. Губы разъехались в стороны, в глазах блеск, а голова кивает часто–часто, как статуэтка собачки в автомобиле, соглашается с каждым с моим словом.

– Я уверен, ты достойна самого лучшего. Мне было с тобой хорошо…

– А будет еще лучше! – перебивая, обещает. – Когда мы поженимся.

– Мы – не поженимся. Я женюсь. Не на тебе, Света.

Улыбка застыла, но ресницы хлопают все реже.

– Это… шутка такая? – дошло до нее.

– Нет, не шутка. Я встретил девушку, влюбился, и скоро мы женимся, – выдаю одним махом. Рублю с плеча.

– Кто она? – кривит лицо, губы опасно подрагивают. – Ты изменял мне с ней? Как давно… вы… ты наставляешь мне рога?

– Неважно, Света.

– А что важно, Котик? – блестят влагой глаза. Они у нее коричневые с зеленью. Такой почти болотный цвет.

А у Настеньки глаза выразительные, насыщенного зеленого. И реснички длинные, густые, свои, родные.

– Мы расстаемся. Я за этим, собственно, и приехал.

– А как же я? А кольцо? – до сипа падает ее голос.

Чувствую себя последним дерьмом, а Светку жаль.

– Кольцо – подарок тебе… за все…

– Ширин, ты… ты издеваешься надо мной? – чувствую, как у Светы начинается истерика. Надо делать ноги, пока милая ласковая кошечка не превратилась во взбесившуюся кошку.

– В общем–то, я сказал все, что хотел, пока, – поднимаюсь, делаю шаг к выходу.

– Ну уж нет, Котик! – увеличивает децибелы. – Ты не можешь вот так просто уйти! После всего, что между нами было! После стольких лет отношений! – звук переходит на уровень сирены.

Все, не успел, перевоплощение наступило, теперь только защищаться и отступать.

– Каких лет, Света? Мы встречались всего четыре месяца. У нас был просто секс. Я тебе ничего не обещал!