Иду за Марьяной. В комнату, что спряталась за занавесками в цветочек.
И сразу будто в старческой избушке оказалась. Той самой, что как в сказках – у Бабы–Яги. Даже как будто пол подрагивает на курьих ножках, но я это все списываю на подмороженный мозг и разыгравшуюся фантазию.
Бегло осматриваюсь.
Стены темные, из круглого бруса, какие–то веники на гвоздях висят. Посреди комнаты стоит круглый стол с черной скатертью, а на столе – канделябр с зажженными и наполовину оплавленными свечками. От их света по стенам пляшут причудливые тени. Пахнет сеном и парафином.
Страшно мне!
Оглядываюсь назад и проема не вижу! Ни окон, ни дверей тут!
Ни входа, ни выхода.
«Замуровали, демоны!» – проснулся в моем мозгу фрагмент из известной кинокомедии. Вот только мне не до смеха.
– Садись сюда, – Марьяна указывает на стул.
Сама садится напротив.
В бликах свечей лицо хозяйки кажется оплывшим, что те свечки, старым и морщинистым.
Бабка – ни дать, ни взять! На сто двадцать лет не тянет, а вот лет на восемьдесят – восемьдесят пять…
Берет в руки колоду карт таро. Раскладывает на черной скатерти несколько штук перед собой. Поглядывает на меня, прежде чем вытащить следующую.
Робко улыбаюсь, встречаясь с ней глазами, а сама обмираю от страха. Сердце подскочило к горлу и бьется там оглушающе громко.
Раньше не приходилось общаться ни с колдуньями, ни с гадалками. Один раз только цыганка в парке зубы заговорила, деньги выманила и то не все.
«Битву экстрасенсов» тоже ни разу не смотрела – не верю в правдоподобность. Так. Постановочное шоу с актерами, не более.
То, что происходит сейчас, не поддается логике.
– Значит, любишь? – женщина вонзила в меня черный взгляд, от которого захотелось поежиться или еще лучше – спрятаться. Но я помню, что мне от нее нужна помощь и вроде бы она не отказывает. Пока.
– Люблю, – подтверждаю дрожащим голосом.
– За что?
– Разве за что–то любят? – в изумлении таращусь в ответ.
– Конечно. Что в нем такого особенного, ради чего ты здесь?
Так говорит, будто взамен потребует, как минимум голос, как в сказке про Русалочку.
– Он… красивый очень. И умный… И… красивый…
– Ни одной юбки не пропустил, – продолжает за меня Марьяна. – Каждый день новая.
Я не говорила, что Арсений бабник! Это она в таро увидела?
– А мне не надо говорить, – словно прочитав мои мысли, бабка впилась в меня черным взглядом. – Я и так все знаю, – ткнула длинным сморщенным пальцем в карточку. – И про тебя, и про твоего Арсения.
В голове сумбур. Мысли отплясывают в таком же пьяном темпе, как эти свечи в канделябре. Ничего не пила, не ела, а перед глазами все плывет, точь–в–точь как после той шипучки, что мы с девочками совсем недавно пили. Ничего не вижу кроме черных сверкающих глаз и таких же вымазанных сажей шевелящихся губ.
– Вы поможете мне? – с надеждой вглядываюсь в лицо колдуньи.
– Зелье я тебе могу дать. Только вот… не пожалеешь ли?
– Нет! – поспешно выкрикиваю. – Ни за что!
– Ну, будь по–твоему. Вижу, девка ты хорошая, помогу тебе.
Марьяна сунула руку в карман своего одеяния, затем протянула мне ее, раскрыв ладонь. На ней – пузырек из темного непрозрачного стекла.
– В этом флаконе твое счастье. Выпьет паренек, взглянет на тебя и влюбится так, что захочешь – не отвяжется.
– Не захочу, – с благоговением беру в руки драгоценный сосуд. – А… оно правда… подействует?
– Деточка! – обиделась Марьяна. – Я ведьма в девятом поколении! Осечек еще ни разу не было!
В подтверждение ее слов свечи пыхнули ярче. Или это у меня перед глазами молния сверкнула…
И все погасло.