Чем больше я узнавала Борзаева, тем больше понимала, что лучше держаться от него на расстоянии. А я узнавала. Прошерстила всю сеть в поисках информации о нем, но объективного было мало. Стал читать рэп очень рано, в 17 лет вступил в один из самых известных лейблов страны, со скандалом ушел из него через пять лет и основал свой, который сейчас и раскручивал. Настоящей биографии его никто не знал, одни отрывки о рано погибшем отце, проблемах с матерью и еще куча всего. И то это были предположения фанатов, взятые из его песен.

Песни. В перерывах между плачем дочери, укачиваниями и редким сном, я умудрилась переслушать все альбомы Фреса. Первые не понравились абсолютно. Мат, насилие, бабы резкая музыка. А вот последний зацепил, особенно одна песня, более лирическая, даже грустная. Потом узнала, что это был его последний трек перед уходом со сцены. И что бы вы думали? Теперь я не могу отделаться от вопроса, что же случилось такого с этим бугаем, что он от «титек» и «жоп» перешел на мягкие метафоры.

Егор был для меня загадкой. И сейчас даже больше, чем в начале. Кажется, он с нежностью относился к дочери, во всяком случае, когда был здесь, часами возился с ней, сам купал и даже менял памперсы.

А вот со мной вёл себя странно. То был приветлив, улыбался так, что тоже хотелось, то смотрел холодно и как-будто с претензиями. Чего он от меня хотел? Зачем я нужна там, в Москве?

Он то аргументировал это просто, мол, он публичная личность и очень скоро и мне с дочкой придётся ощутить все «прелести» известности. Я не верила. А зря.

Сначала это был просто вежливый звонок. Девушка с милым голосом на том конце просто попросила прокомментировать, кем мне приходится Егор Фрес и правда ли я мать его ребенка. Я также вежливо отрезала «нет» и занесла номер в чёрный список.

Но если бы всё было так просто. Звонки не прекращались. Моя страница в соцсетях уже глючила из-за количества заявок в друзья. Даже подумывала удалить её на время.

Но больший треш начался два дня назад. Когда за забором материализовался черный фургон, из него вышли парни с камерами и просто стали снимать дом. На протяжении нескольких часов! Потом пошли по соседям и даже пытались перелезть через забор. Благо Андрей был дома. С крыльца он продемонстрировал сумасшедшим журналюгам свою любимую биту и указал на вольер, где мирно спал наш любимый охранник, алабай Семён. Пока этого хватило. Но что будет дальше?

Так что я понимаю, почему мама завела эту беседу. Она, как и я запутались во всех этих событиях, и просто хотела покоя.

— Я серьёзно, Насть, ты опять отказала Егору, в который раз? Он же помочь хочет. Пойми, я тебя не гоню, но..

— Мам, я прекрасно все понимаю. Но и ты пойми меня. Я боюсь. Он мне чужой, а там я буду полностью под его контролем!

— Иногда в этом нет ничего плохого.. — но я так зыркнула на маму, что она осеклась. После рождения дочери во мне много что изменилось, и сейчас я почему-то чувствовала себя взрослее мамы. Я внезапно, пока только мысленно, стала судить ее за то, что всю жизнь она зависела от мужчин. А они и рады были за ней ухаживать и обеспечивать. А вот мне так не хотелось. Не знаю почему, но не хотелось.

— Мам, давай потом, не хочу об этом говорить. Давай просто попьем чай.

— Ну давай. Какая грозная у меня доченька стала, — полушутя, через улыбку, сказала она.

— Это плохо? — не язвлю, действительно интересно.

— Да нет — пожимает мама плечами, — В тебе просыпается характер, это интересно наблюдать. У меня то он так и не проснулся.

Мама всегда умела разрядить обстановку. Откинулась на кресле и с удовольствием отпила ароматный чай с бергамотом. Может и правда рискнуть? Согласиться и, наконец, дать маме своду, ну и себе заодно. Нет. Нет, что-то внутри сопротивляется. Уж больно сложный Егор человек, не стоит приближаться к нему. Не надо.