Не знаю, о чем договаривался отец с владельцем заведения. Возможно, чтобы наша фамилия не мелькала в заголовках, а может, пока я сидел словно на иголках, тот красиво выводил сумму в чеке, но… вернулся он изрядно уставшим. На его лице было написано многое: от злости до разочарования. Ну, не повезло ему с наследником. Хотя… Я-то не считал себя полным недоумком, вообще, думая, что просто период такой у меня в жизни и его надо перетерпеть как-то.

– С завтрашнего дня до универа ты добираешься пешком… – поскреб бровь отец, начиная озвучивать список санкций, под которые я попал.

– Пап, ты что? Ты на карту смотрел, расстояние видел?! Там километров семь, – возмутился я, захлебываясь негодованием.

– Ходить полезно, слышал о таком? – только и бросил он таким тоном, что стало понятно: вряд ли я получу послабление режима.

– Ладно, – буркнул в ответ.

– И еще: ищешь работу, потому как завтра с утра я твою карточку заблокирую, и в пятницу идем на ужин к Филатовым. Пора браться за ум.

– Э-э-э, – не смог сдержаться. Вот предложение его мне не нравилось, особенно что касалось Филатовых.

Я сразу понял, к чему он вел, однако, согласиться не мог. Ну не так я и накосячил уж, чтобы сразу мне невесту присматривать.

– Пора завязывать с общением со всякими идиотами, – добавил папа, – начни уже делать это с нормальными людьми. Воспитанными, из хорошего круга.

– То есть дочка их прям такая? А ничего, что она мне не нравится, допустим?

– И что? Переживешь как-нибудь.

– Прекрасно, – всплеснул я руками.

– Вот и я думаю, что замечательно. Ты же не желаешь быть вычеркнутым из завещания? – привел он главный аргумент, от которого у меня пот прокатился по спине.

10. Глава 10. Таня

Наверное, если бы в моей судьбе не присутствовала бы тетка, то жилось мне отчасти проще, но скучнее. Она умела находить проблемы на ровном месте, отчего у меня начинали шевелиться волосы на макушке. И долгое время я радовалась, что это не передалось по наследству, но, видимо, только до определенного возраста. Потому что, когда мне исполнилось девятнадцать, они посыпались как из рога изобилия и я только поражалась, как Валя сохранила задор и оптимизм, я бы точно впала в депрессию и не выходила из дома. А она? Она, кажется, радовалась каждому новому дню, находя приключения в самых неожиданных местах. Я как-то еще пережила постоянные ссоры ее с соседями, мелкое воровство с поля овощей и заброшенных участков, продажу металлолома цыганам и побег от рыбнадзора весной, но… алименты, шашни с участковым? Боже… Ну за что? Почему вместе с таким количеством энергии он не дал ей капельку степенности и адекватности в чем-то.

Я вроде как и понимала, что тетка старалась из лучших побуждений. Нам надо было есть, жить где-то и ее пенсии не хватало. Валя рвалась постоянно на работу, заявляя, что еще молода, даже стеснялась, что получала от государства небольшие суммы, как инвалид.

Не считала тетка себя такой, да и слабо верилось при первом взгляде на нее, потому что с легкостью можно было утонуть в обаянии и лучезарности, которую она источала.

– Ты только не ругайся, – плелся сзади Ванька, канюча тихонько. – Она же любя.

– А ты чего это заступаешься, а? – пробурчала я, пытаясь внутри все-таки уравновесить собственные чувства.

Негодование и попытки понять смешивались, образуя коктейль из противоречий. Хотелось скулить, как побитой собаке, и одновременно выдохнуть, рассчитывая, что, может, повезет: отстанут от нас все и уезжать никуда не придется. Я не представляла, куда нам перебираться! Шалаш построить в лесу или на ближайшую свалку. Это пугало. Неизвестность заставляла постоянно думать, прокручивать в голове сценарии и усталость накатывала волной, когда казалось, что сил больше нет.