Я киваю, а Кречетов бессердечно швыряет:

               – Можешь ехать домой.

               – Митя... 

               На лице парня снова начинают ходить желваки. Видимо, ему не нравится, что я назвала его так, как называла младшая сестра.

               – Дима! – тут же исправляет он, а я, беспечно успокоившись, что урагана не предвидится, пытаюсь перевести неприятный инцидент в свою пользу и начинаю щебетать:

               – Мне понравились твои сестры. Ты не переживай, я никому ничего не расскажу про родителей, про работу. Я понимаю...

               Ярость с новой силой начинает сверкать в его глазах, и я осекаюсь.

               – Что ты можешь понимать?! Что ты вообще знаешь о жизни, эксклюзивная Барби?!

               Застываю и в растерянности хлопаю ресницами. Кречетов опять разговаривает со мной так, как никто и никогда! Что он себе позволяет?! Я, конечно, понимаю: ему совсем не понравилось, что я так глубоко и бесцеремонно влезла в его жизнь, но он уже ничего не может с этим поделать – я залезла и узнала. Так зачем повышать голос?!

               – Я… Я…

               Усталость, накопившаяся за последние пять дней, обида за прозвучавшие слова, все остальные маленькие и неприятные мелочи, надавив на какие-то точки, неумолимо превращаются в слезы, которые наполняют мои глаза. Плакать при нем не могу себе позволить, и я нещадно закусываю губу, чтобы этого не произошло, но видно жидкости во мне слишком много, и слезы уже не удержать. Думаю, Кречетов не ожидал от меня такой реакции. Наверно, в его понятии куклы не плачут. 

               – Ты чего…

               Ответить нет сил и желания. Вытираю мокрые щеки и направляюсь к двери. Выхожу из комнаты – он идет за мной. Я чувствую это. В коридоре парень подает мое пальто, я молча одеваю его и замечаю темную голову Оли, выглядывающую из-за двери.

               – Ты уже уходишь?!

               В каждом слове сквозит разочарование, и я не могу не ответить очаровательной девочке. Как бы ни было сложно управлять губами, я все-таки заставляю их ползти вверх и выталкиваю из себя:

               – Мне пора.

               – Жаль, – тянет она. – Ты еще придешь?!

               Пожимаю плечами.

               – Приходи! – звучит почти умоляюще.

               К счастью, в этот момент появляется Даша и избавляет меня от ответа.

               – Рада была с тобой познакомиться!

               – Я тоже.

               Машу рукой девчонкам, выхожу на лестничную площадку, все так же не смотря на Кречетова. Молча мы спускаемся вниз, молча идем к моей машине. Останавливаемся.

               – Не приезжай сюда больше.

               Слова звучат ровно, но они не стали от этого менее обидными. Сердито вскидываю глаза.

               – Ты же слышал: Оля хочет меня увидеть!

               – Я не знаю, что ты задумала, но не надо впутывать в свои игры мою семью, – теперь в его словах слышится металл, да и смотрит он холодно и жестко, и я понимаю, что ради них он пойдет на все и никто его не остановит.

               – Я не собираюсь их обижать! 

               – Я тебе все сказал! Я надеюсь, ты меня услышала.

               Задираю нос кверху и сажусь в машину, зачем-то вымещая скверное настроение на двери. Больше никогда не буду перед ним проявлять слабость! Да, злость лучше, чем обида. 

               Кладу телефон на торпеду, задерживаясь взглядом на уведомлении, пришедшем в Директ. Конечно, подписчики ждут подробностей. Время поджимает, страсти накаляются, но нет сил ничего писать, а тем более записывать видео. Все завтра. Утро вечера, как говорят в сказках, мудренее – проверим. Сейчас я сердита и раздражена настолько, что хочется вопить, словно сирена. Думаю, такое видео может понравиться только Милане.