С каждым этажом мелкая дышит тяжелее и громче – все же на десятом живет, а у меня уже слюни текут, потому что я смотрю на обтянутую короткой юбкой задницу и схожу с ума от напряженного молчания. В штанах привычно тесно, но мозг, кажется, возбужден сильнее.

Мелкая наконец отпирает дверь, и в тишине поворот ключей отдается явным грохотом – один, второй. Нервы на пределе. Третий. Меня срывает. Я толкаю Алю через порог к стене и целую ее лицо, как сумасшедший.

– Прости, прости, прости, – шепчу я, – Аленка моя.

Она не сразу, но отвечает. Сначала приоткрывает рот и пускает внутрь. Там так горячо и влажно, как… Фак. Хочу ее. Губы Али двигаются с моими в такт. Я ласкаю ее язык, а девчонка рвет на мне волосы, выгибается и шипит. Приняв все это за согласие, я ловлю ее вздох и опускаю руку ниже. Завожу за пояс юбки и нажимаю через колготки и белье.

Черт, я не понимаю, в какой момент все меняется, но Алену начинает трясти. В первые пару секунд думаю – от удовольствия. Только следом ощущаю, что отталкивает меня, а я продолжаю давить на нее весом.

Отшатнувшись к противоположной стене, я нащупываю выключатель, и загорается свет. Мы оба щуримся, дышим, как после пробежки, смотрим друг другу в глаза, и мне не нравится, что ее распахнуты. Я вижу в них страх.

– Прости, – снова повторяю я.

Да, как попугай, ну а что делать? Это я с ней сотворил и почти ненавижу себя.

– Прости, что оставил тебя одну. Неправильно это. И насчет Наны… Между нами ничего нет. Она вообще ничего для меня не значит.

– Я верю, – дрожащим голосом говорит Аля.

И, кажется, говорит правду. Но если не это, то что?

– Тогда чего ты боишься? Секса? Я все-таки сделал тебе что-то? Ален, я готов ждать, сколько нужно.

Член протестует, но я протест отклоняю. Настахренело расплачиваться за его выходки, пора хотя бы раз подумать головой, которая на плечах. Но мелкая все еще смотрит, отрицательно машет. Нет? Что конкретно нет? Я запутался, блин.

– Не секса, – она вскидывает подбородок выше с вызовом, – что ты уйдешь сразу после. Оставишь меня одну, как тогда. Как снова сейчас.

Твою ж мать. Она всхлипывает и глотает слезы. Я подаюсь вперед, но Алена выставляет руку и не позволяет приблизиться к ней.

– Я не могу… точнее, не хочу проходить все это заново. И, пожалуйста, держи дистанцию, рядом с тобой у меня плавятся мозги.

Я и усмехнулся бы, потому что со мной творится то же самое, но меня пугает серьезность, с которой мелкая говорит.

– Марат, если я хотя бы что-то для тебя значу, оставь меня в покое. — Ее слова бьют больнее, чем пощечина.

Мне становится не по себе, но я не собираюсь отступать. Выжидаю, пока Аля немного успокоится и будет способна выслушать. Зацепив ее взгляд, я улыбаюсь ей.

– Ален, ты дорога мне, и я тебя оставлю, – произношу и слышу, как она выдыхает. Преждевременно. – Но только сегодня. Потому как, чтобы ни случилось, я больше не уйду.

Может, звучит немного пафосно, ну и хер с ним. Это правда. Так я чувствую сейчас и не собираюсь этого скрывать.

Мелкая, к моему удивлению, не начинает брыкаться, спорить. Она закрывает глаза и стоит так, пока ее дыхание не выравнивается. Я еле держу себя, чтобы не подойти и не обнять. Сейчас это лишнее, понимаю, я не хочу ее спугнуть.

Наконец она снова смотрит на меня, но что-то меняется во взгляде. Не могу пока понять что. Она кивает и отводит глаза.

– Я поеду, – произношу.

Точнее, предупреждаю, лишь бы не делать резких движений.

– Твои вещи завтра завезу.

Только после этого я шагаю вперед. И еще раз. Медленно наклоняюсь к Алене и целую ее в висок. Она снова закрывает глаза, губы распахиваются, и я уже готов лечь рядом у ее ног.