— Можно чуть подробнее, — спокойно говорю, забрасывая ногу на ногу, и прямым взглядом смотрю на Макара!

— Шрамов останется достаточно много, — продолжает он. — Даже несмотря на то, что большая часть из них пройдёт. Я пропишу хорошие европейские мази. На особо глубокие раны со временем пластику можно будет сделать. На спине и предплечье, ещё и на ключице, там особенно большой и безобразный, — видно, что старику не просто рассказывать всё это, очевидно ему жалко девчонку, — судя по всему, хотели содрать мясо с кости, — от этих слов я и сам невольно поморщился. Одно дело, когда насквозь пропитанным гнилью мужикам шкуру спускаешь, а тут — девочка. — Я, конечно, постарался наложить максимально косметические швы девочке, но шрамы всё равно будут заметны.

— Ты сказал — девочке?

— А ты мальчика привозил? — в удивлении Кротов поднимает бровь.

— Нет! Я про возраст!

— А! Прости, Тимур! Устал. Голова работает плохо. С виду девчонка совсем, лет шестнадцать-семнадцать.

— Вершинин не позволил бы взять на работу несовершеннолетнюю, — уверенно говорит Руслан, и я полностью с ним согласен.

— Ну и хорошо, что восемнадцать есть, мне с документами проблем меньше будет. В общем, из осложнений только бесплодие. Из-за удара в живот произошёл разрыв яичника, собственно, по этой причине и была проведена операция. А второй яичник сильно воспален, девчонку ледяную привезли. В холодном помещении, скорее всего, долго продержали. Ну, и в завершении, конечно, психика! Не думаю, что всё обойдётся. Специалист нужен будет однозначно.

— Ну, это-то само собой понятно! Варан ещё говорил, она наркоманка со стажем.

— Не думаю, — не раздумывая отвечает Макар, — сто процентов, конечно, дать не могу, сам понимаешь. И в крови конечно, большая концентрация. Но, как правило, даже у начинающих наркоманов значительные ухудшения здоровья. У девушки разъело слизистую, и аллергический отёк — как не задохнулась, вообще не понятно. Ощущение, что ей его всыпали. Просто вдохнуть так много — ну, очень постараться нужно.

— Поговорить когда я с ней смогу?

— Через два, максимум три дня, я думаю, сможешь.

— Отлично!

Из больницы направляемся к Вершинину. Чувство внутри поганое. Я не знаю, как с ним поступить? Он уже в довольно преклонном возрасте, и этот свой детский сад он открыл больше для своих… нет, не внуков, — правнуков.

Говорить с его зазнобой на его территории я, конечно, отказался. Георгий должен привезти её в один из моих клубов. Там сейчас идёт ремонт, и в нём никого нет.

***

И поведала мне женщина душещипательную историю о том, как обманула её девка грязная, по имени Алиса Громова, и как мучается Тамара сейчас оттого, что по неведению и незнанию сама привела преступницу к беззащитному ребёнку.

Вот вроде бы и не совсем всё сходится, да только так складно чешет Тамара, я прям заслушался. Нет, ну правда... Не талант, талантище! Теперь я понимаю, как она управляет Георгием. Так уж и быть, старика не трону.

— Так говорите, Томочка, плохо знали преступницу? — я на мгновение замираю. Тон друга мягкий и учтивый. Это не про него.

А значит, в папке Руслана, что на входе ему передал его начальник безопасности, что-то интересное.

— Ну, как плохо… Я ведь как уехала в столицу, ещё десять лет назад, так её видеть редко стала. Ну, когда родителей навещать приезжала, иногда с ней на улице пересекалась. А тут она подошла ко мне и просит помочь в городе работу найти, я её и пожалела. Георгия попросила уборщицей её к нам взять, — расслабилась Тамара. Видно подумала, что мы ей поверили, и стала говорить более уверенно. — Она ведь, знаете, — продолжает женщина, — с виду такой ангелочек, а на самом деле стариков обворовывала, у моих, оказалось, тоже крала, а они молчали. Жалко сиротку, говорят. А деньги непонятно на что тратила…