– У многих книги в телефонах, – я пожала плечами, вспоминая о пресловутых селфи, о которых Карл, судя по всему, еще не знает.

– А как же запах чернил и пергамента? А как же пошуршать страницами, вдохнуть аромат знаний? А это чего это она делает? Сама себя фотографирует, что ли?

– Ага, – компания из трех девушек выглядела достаточно однообразно. Короткие дорогие кожаные курточки, обтягивающие лосины, которые лично у меня всегда ассоциировались с колготками, высокие каблуки очень красивых полусапожек, которые мне понравились с первого взгляда, и совершенно стандартный набор из наращенных ресниц, бровей, накаченных губ и дикого слоя макияжа. Со стороны их образ мне нравился, за исключением лосин, я сама давно хотела добавить ресничек, но… Но что-то было во всем этом отталкивающее. Не знаю, как объяснить…

– Она что, в колготках вышла? Юбку забыла по дороге из дома? – фыркнул Карл с явным презрением. Учитывая то, что вагон метро остановился на станции, девушки слышали каждое его слово, а если учесть тот факт, что до этого они украдкой посматривали на моего нового «друга», испытывая явный интерес к красавчику с грубым голосом, его замечание их сильно оскорбило. Выставив грудь вперед, они все как по команде надули и без того накаченные губы, но сказать ничего не успели, – боженьки, как уточки стали. Ты посмотри… У меня такая у Насти в ванной плавала – желтенькая, с таким же толстым клювом… И глаза навыкате… В Средние Века их бы даже на костре за ведьмовство не сожгли, а сразу голову отрубили, посчитав за работу Франкенштейна.

– А вот это уже грубо, – я вступилась за девушек, потому что, несмотря на некий перебор, я не видела в них ничего необычного. Их облик уже давно стал обыденностью современной молодежи, – между прочим, я и сама иногда себе реснички наращиваю, а если бы ты не появился в моей жизни настолько необычным образом, то тоже бы с большим удовольствием провела у зеркала лишний часик, наслаждаясь приведением себя в порядок.

– Зачем? Ты и так очень красивая! – Карл искренне не понимал всей сути макияжа и прочих женский прелестей. – Понимаю там, шрам на лице от битвы закрасить, губы ярко повести для, так сказать, намека на возможную бурную ночь, но в колготках по городу…

Одна из девушек в лосинах, возможно, покраснела, но под слоем тональника этого было не видно, зато в глазах читалась обида на слова Карла. Она не стала лезть с претензией, просто опустила голову и выглядела до ужаса печальной. Я бы тоже расстроилась… Я думала, что история на этом закончилась, но нет… Как часто это бывает, в вагоне метро обязательно едет своего рода «защитник», этакий парнишка неопределенного возраста, любитель спорзалов и своего отражения в зеркале. Когда эта скала из груды мышц медленно встала со своего места и направилась к Карлу, дракон не растерялся, хмыкнул и высказал все, что думает.

– А чего, раньше уступить место даме не мог? Для того, чтобы задницу свою поднять, нужна была какая-то более веская причина? Они вон на каких копытах стоят, им же неудобно, бедным!

И вроде дело говорит, но все равно оскорбляет! Как у него так получается? Мужчина замер с открытым ртом, повернулся в сторону девушек, явно ожидая поддержки, но те лишь фыркнули и вышли из вагона, как только тот остановился на станции. Не получилось проявить силушку свою богатырскую, не получилось…

– Я смотрю, кому-то всю малину обломал, да? – Карл не унимался, продолжал скалиться, явно нарываясь.

– Ты что творишь, нелюдь? Он же больше тебя в пять раз! Если здесь драконом станешь, в тоннеле все погибнуть могут!