Я остаюсь скучать на целых полтора часа, потому что на сборы у меня уходит ровно тридцать минут. Мужчине, чтобы выглядеть сногсшибательно достаточно принять душ. Впрочем, я и без этого двадцать четыре на семь восхитителен. Не зря ведь Ева потекла, стоило к ней приблизиться.

Я принимаю душ, приглаживаю руками идеальную стрижку, надеваю костюм с туфлями, брызгаю парфюм и… все. Понимаю, что у Вересовой манипуляций куда больше, поэтому терпеливо жду назначенного часа и, как только на экране мобильного появляется заветная цифра — забираю электронный ключ и покидаю номер.

Вересова открывает не сразу. Приходится несколько раз постучать, прежде чем следует щелчок двери и Ева показывается на пороге. Хорошо, что падать у мужиков может только один орган, хотя он прямо сейчас совершенно другим занимается. Встает, как по команде. А вот челюсть… Была бы функция отвала — подбирал бы сейчас ее с пола вместе с зубами.

— Минутку, — выдает Вересова и сбегает внутрь, оставляет дверь открытой.

Я иду за ней, как завороженный. Внутренний компас, таранящий прямо сейчас ткань, не дает сбится с курса. Ведет, как заблудившегося в лесу туриста. Ориентирует на местности моментально. Первое, что цепляет взгляд — упакованную в тугое платье задницу Вересовой. Она почему-то оттопырена вверх. А вот остальная часть Вересовой что-то делает внизу. Я бы предпочел, чтобы “что-то внизу” делал ее рот, но увы…

— Прости, нужно было отключить утюжок.

Я не сразу понимаю, что передо мной уже не задница, а ее лицо. И мой большой и твердый компас тоже этого не понимает. Он предательски настроен на то, чтобы вернуть “картину маслом” восвояси. Частично с ним согласны и остальные части тела. Особенно руки, стоит представить, как я ими буду обхватывать аппетитные полушария.

— Мы идем?

Вересова стоит напротив и выжидающе хлопает огромными ресницами. Я же за мгновения оцениваю весь ее маскарад и мне хочется взять электронный ключ от номера и вышвырнуть его в окно. Одно плохо — изнутри дверь спокойно откроется и без него, а снаружи… хм… пожалуй, это неплохая идея. Если Вересова после фуршета не сможет попасть к себе в номер, то ей придется попасть в мой. И остаться в нем, конечно же.

А уж там… бутылка вина и минимум одежды сделают свое дело — сдадут ее тело в мое полное распоряжение. От этой мысли член в штанах окончательно твердеет.

— Артем Борисович!

— Минуту, — требую у нее и отворачиваюсь.

Перебираю в мыслях тему, за которую можно зацепиться. Ищу то, что меня не возбуждает. Целый час торжественных речей, точно! Как только кровь со стратегически важного и внешне слишком заметного места активности растекается по остальному телу, оборачиваюсь и, стараясь не заглядывать в достаточно глубокое декольте Вересовой, подставляю ей локоть. Она за него аккуратно хватается своими тонкими пальчиками, и я двигаю к выходу. Подальше от номера, в котором все пропахло ей. Подальше от места, где уж слишком велик соблазн стащить с нее шмотки и, закинув ее стройные длинные ноги себе плечи, дать волю похоти.

Пока едем в лифте, Вересова смотрится в зеркало. Что-то там поправляет в волосах, причмокивает губами. Ощущение, что специально доводит. Знает ведь, что выглядит сногсшибательно. Не может не знать. Сколько я Еву помню, ее самомнение всегда было на высоте.

Чем ниже мы опускаемся, тем сильнее мне хочется зажать кнопку стоп, а затем перестроить маршрут обратно, но створки лифта разъезжаются, и мы оказываемся в просторном холле. Стоит пройти чуть вправо и перед нами располагается тот зал, в котором будет проходить знакомство. Кое-кто уже собрался, но гости все еще продолжают подтягиваться.