Но они меня никогда не ждали всегда уходили раньше меня, правда и приходили раньше.

– Стася, давай закругляйся, – уже одетый Аркадий недовольно поморщился и глянул в сторону шумевших гостей, – и друзей-товарищей своих выпроваживай, Никита с Денисом сейчас уйдут, что этим мужикам тут делать? Только не забывай, вежливо и с улыбочкой, обязательно!

Легко сказать – выпроваживай, сам то Аркадий не стал ничего делать, а я то тем более, что могу? Я кивнула Аркадию.

Денис с Никитой уже собирались, парни собрали выручку и теперь спешили домой. В будни мы работали до 23:00, но дома я была далеко за полночь. Хотя раньше возвращалась намного раньше. Было неприятно задерживаться из-за того, что некоторые люди не уважали чужое время и вели себя по хамски.

Смелости набраться, чтобы выпроводить гостей у меня не хватало и сил и я изо всех сил намывала стаканы, только чтобы создать образ кипучей деятельности.

Его болт был волосатый огромный и с трудом помещался у меня во рту. Я задыхалась и давилась, но здоровяка это мало его интересовало.

Запах сводил меня с ума. Я мычала и давилась, но продолжала плакать, чтобы не спалить, что мне то нравится.

Он продолжал курить кальян и выпивать, остальные всë так же оживлённо общались. Это был какой-то невообразимый кошмар!

Он пончил, спустив верму мне в рот. Не выдержав, я выплюнула солëную горячую жидкость.

– Дрянная шлюха! Может заставить тебя это всë слизать?

– Пожалуйста, не нужно, – прошептала я, уже не сопротивляясь, боясь усугубить своë положение.

– Ладно, сучка белобрысая, мне понравилось, не буду тебя унижать. Кто следующий, братаны?

– Я! Уже член дымится, хочу натолкать ей.

– Иди давай! Друзей моих обслужи хорошенько, для тебя это важно не меньше нашего. Сама понимаешь, мы люди горячие, терпеть от такой шлюхи, как ты – ничего не будем. И обязательно накажем, усекла?

– Да, я всё поняла…

– Мне твои сиськи нравятся, покажи их! – издевательства продолжались. Дрожащими руками я расстегнула белую рубашку. Мои словно сделанные в медицинской клинике идеальной формы шарики торчали в стороны едва не лопая лифчик.

– Сиськи хочу, сказал же! Эту тряпку тоже снимай, – он дëрнул меня за лямку бюстгальтера.

Слëзы стояли в моих глазах, мне никак было не расстегнуть застëжку лифчика, крючок почему-то не поддавался.

– Издеваешься?! – надо мной нависла большая ладонь.

– Не надо! – зажмурилась я уже понимая, что сейчас получу по лицу,– у меня заело застëжку, – я съëжилась, ожидая очередную болезненную пощëчину, но в последний момент крючки щëлкнули и моя грудь обнажилась, светя своей белизной и нежно-розовыми, крупными сосками.

Стало ещё более унизительно, я почувствовала, как мои щëки покраснели.

– Хороши! – он щипнул меня за соски, я взвизгнула, было очень больно, кавказцы засмеялись, хлопая себя по коленям, – хорош, иди, порадуй моего друга, – ширинка была уже расстëгнута.

Плен был не такой уж длинный, но толстый, глотать его было не менее затруднительно.

Я обслуживала их по очереди и на мне оставалось всë меньше одежды.

Под конец, я была совсем голой, как будто проигрывая в чертовски не справедливую игру на раздевание и откос, где я почему-то всегда проигрывала.

Мужики крутили меня и гоняли между собой, но никто не прикоснулся к моим дырочкам, это единственное, что меня хоть немного успокаивало.

Я смирилась со своей участью, деваться было некуда. Поэтому я старалась быть послушной игрушкой в чужих руках. И да, я их очень боялась, но отчаянно боролась с этим страхом.

Когда кавказцы наигрались со мной в развратные игры, я была совершенно без сил. Было страшно, но я дождалась пока они все пончат, кто-то не по одному разу. На прощание мне кинули пару пятитысячных купюр, словно дешëвой ш.